Сегодня сцена в комедии Бомарше, в которой Фигаро столь фамильярно обращается к графу, не кажется революционной. Но вспомним, когда были написаны эти строки: писатель завершил работу над пьесой в 1780-м. Затем ему пришлось выдержать четырехлетнюю борьбу с цензорами, чтобы опубликовать ее. При этом главным из оппонентов был Людовик XVI. Выход в свет комедии вызвал в Европе грандиозный скандал. Тридцатилетний Моцарт пришел в восторг от сюжета и в 1786 году представил венской публике пьесу Бомарше в форме оперы. Три года спустя — в 1789 году — разразилась Великая французская революция.
Неужели Людовик XVI был свергнут со своего трона и обезглавлен из-за «Женитьбы Фигаро»? Конечно, нет. Сатира — не социальный динамит, тем не менее она — социальный индикатор, который показывает, что новые люди уже на пороге. Это обстоятельство заставило Наполеона назвать последний акт пьесы «революцией в действии». Это сам Бомарше устами Фигаро говорил графу:
«Думаете, что если вы — сильный мира сего, так уж, значит, и разумом тоже сильны? <…> Вы дали себе труд родиться, только и всего».
В лице этого писателя Франция обрела другой тип аристократии, рабочего толка: часовщики в его веке, каменщики в прошлом, печатники. Что восхитило молодого Моцарта? Революционный пыл, присущий движению масонов, к которому композитор принадлежал и которое он прославил в опере «Волшебная флейта». К XVIII веку масонство стало влиятельным тайным обществом, противостоящим официальной власти и церкви. Моцарт не скрывал своей принадлежности к нему, поэтому в 1791 году было достаточно трудно найти священника, который бы согласился посетить его на смертном одре. Пожалуй, самым известным масоном XVIII века стал печатник Бенджамин Франклин. В 1784 году он был американским послом при дворе Людовика XVI, когда «Женитьба Фигаро» была впервые поставлена. Он больше чем кто-либо символизирует собой ту славную когорту людей, которые смело смотрят вперед, ведут за собой и определяют идеологию наступающего века.
Начнем с того, что Франклин был везунчик. Когда он в 1778 году собирался ко двору чтобы вручить верительные грамоты королю, оказалось, что парик и камзол ему слишком малы. Так что он смело отправился без парика и был тут же окрещен «дитя природы из лесов».
В каждом поступке он проявлял себя как человек, который обладает умом и умеет это показать. Он публиковал ежегодный «Альманах бедного Ричарда», в котором много сырого материала для будущих афоризмов: «Голод не знает плохого хлеба», «Хотите узнать стоимость денег — попробуйте взять их взаймы». Позже он писал об этом:
В 1732 году я выпустил свой первый альманах… Он выходил без малого 25 лет… Я пытался сделать его интересным и полезным, поэтому он стал пользоваться спросом и начал приносить мне значительную прибыль. Ежегодный тираж превысил десять тысяч экземпляров… Трудно найти район или провинцию, где бы не знали мой альманах. Создавая его, я стремился, чтобы он был понятен таким читателям, которые едва ли стали бы покупать любые другие книги.
Франклин был остроумным и находчивым. Например, в 1783 году в Париже запускали воздушный шар. «Кому это надо?» — спросил ворчливо один из зевак, наблюдавших за этим зрелищем. Франклин мгновенно ответил: «А какая может быть польза от новорожденного ребенка?» Характер Франклина проявляется в этом ответе — оптимистичном, реалистичном, содержательном. Недаром в следующем столетии его процитировал Майкл Фарадей. Франклин ясно понимал, как нужно говорить о вещах. Он сделал первую пару бифокальных очков для себя, разрезав линзы пополам, потому что не понимал французский при дворе, если не видел выражение лица говорившего.
Такие люди питают страсть к рациональному знанию. Глядя на гору его достижений, поражаешься богатству его фантазии и воображения. Научным развлечением того времени было электричество. Франклин любил повеселиться (и достаточно грубые шутки), но к электричеству относился серьезно, признавая его могучей природной силой. Именно Франклин предположил, что молния представляет собой электрический разряд, а в 1752 году доказал это. Как ему удалось? Он запустил в грозу бумажного змея с привязанным к нему металлическим ключом. По счастью, во Франклина молния не ударила, досталось только тем, кто пытался повторить его опыт. Но и этому эксперименту Франклин нашел практическое применение: он придумал громоотвод и использовал его для обоснования теории электричества, доказывая тождественность атмосферного и получаемого трением электричества.
Громоотвод времен Бенджамина Франклина.
Стоит вспомнить еще один интересный факт, имеющий отношение к изобретению громоотвода. Бенджамин Франклин справедливо полагал, что громоотвод с острым концом будет лучше работать. Это оспаривали некоторые ученые, которые считали, что наконечник громоотвода должен иметь круглую форму. Арбитром выступило Королевское научное общество Англии. Однако спор разрешился на более примитивном и высшем уровне: король Георг III, в ярости от Американской революции, приказал разместить на королевских зданиях громоотводы с круглыми наконечниками. Вмешательство политики в науку обычно заканчивается плачевно. Хотя по своей анекдотичности ситуация близка к войне между империями Лилипутией и Блефуску, которые спорили о том, с какого конца следует есть вареное всмятку яйцо — с тупого или острого. Эту историю описал Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера».
Франклин и его друзья жили наукой, она всегда присутствовала в их мыслях, словах, делах. Понимать законы природы было для них наслаждением. Франклин при этом оставался политиком — независимо от того, печатал он бумажные деньги или писал свои бесчисленные остроумные памфлеты. В политике он был таким же экспериментатором, как и в науке. Например, в Декларации о независимости он отказался от витиеватого стиля и написал ее простым и ясным языком: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными…» А когда вспыхнула война между Англией и американскими революционерами, он открыто, страстно и гневно написал своему другу, английскому политику:
Вы начали сжигать наши города. Посмотрите
на свои руки —
Они запачканы кровью тех, кто связан с вами
братскими узами!
Красный стал главным цветом новой Англии — он пылал и в проповедях Джона Уэсли, и в зареве от работающих печей, которое расцветило небо времен промышленной революции. Самым ярким стал пейзаж ремесленного поселка Эббидэйл в Йоркшире, первого металлургического центра Англии. В индустрии царили металлурги: могущественные демонические фигуры, которых правительство подозревало в том, будто они считают, что люди и впрямь созданы равными. Рабочие на севере и на западе больше не были заняты на фермах, они образовали промышленное сообщество. Им надо было платить звонкой монетой, а не натурой. Правительство в Лондоне было далеко от всего этого. Оно отказывалось печатать даже мелкую монету, так что Джон Уилкинсон и другие мастера начали чеканить собственные монеты для выплаты зарплаты со своими некоролевскими лицами.
