Прецессия симулякров
Дуглас Рушкофф
Медиа-аналитик, писатель-документалист; автор книги Life Inc: How Corporatism Conquered the World, and How We Can Take It Back («Компания “Жизнь”: как корпоративизм завоевал мир и как нам отвоевать его обратно»)
Лишь в сравнительно позднем возрасте я обнаружил, что многие вещи, которые я считал чем-то само собой разумеющимся, какими-то изначально существующими во Вселенной, на самом деле являют собой творения и идеи людей. Я понял, что «прецессия симулякров» французского социолога и философа Жана Бодрийяра – чрезвычайно полезный путь для понимания того, насколько мы сегодня оторваны от реальности.
Основная идея тут в следующем. Существует реальный мир, существуют карты, которыми мы пользуемся для его описания, и существует всякого рода иная деятельность, которая происходит на такой карте, – иногда почти не связанная с территорией, которую изображает данный участок карты. Есть реальный мир, есть представление реального мира, и есть ошибочное мнение, что эта симуляция и есть реальность.
Эта идея вновь вошла в моду, когда на сцену ворвалась виртуальная реальность. Различные авторы принялись то и дело цитировать Бодрийяра, словно нас необходимо предупреждать об опасностях ухода в наши виртуальные миры, как будто при этом мы оставляем позади наш мир из кирпича и цемента, из плоти и крови. Но я никогда не воспринимал компьютерные симуляции как нечто очень уж опасное. Более того, очевидная поддельность компьютерных имитаций (от игр до Фейсбука) не только поддерживает в нас осознание их симуляционной природы, но и вынуждает задаться вопросом о реальности всего остального.
Итак, есть земля – та реальная штука, по которой мы ходим. Есть территория – карты и линии, которые мы используем, дабы определить границы земли. Но ведь вокруг того, как провести эти линии на картах, ведутся настоящие войны.
Можно выстраивать все новые и новые уровни отчуждения человека от реального мира, приводящие к все новым и новым абстракциям. Земля становится территорией; территория затем становится собственностью, которой начинает кто-то владеть. Сама по себе собственность может быть куплена в кредит. Ипотечный кредит – разновидность инвестиций, которую можно соотнести с производными финансовыми инструментами (деривативами), застраховав их при помощи так называемого свопа на дефолт по кредиту (т. е. застраховавшись от неисполнения кредитных обязательств).
Есть компьютерный алгоритм для торговли кредитными дефолтными свопами (и есть программисты, пытающиеся отследить действия этого алгоритма, чтобы создать конкурирующие алгоритмы): такой уровень взаимодействия вполне реален. И с финансовой точки зрения он оказывает большее влияние на то, кому достанется право жить в вашем доме, чем едва ли не все прочие факторы. Кризис кредитных дефолтных свопов может обанкротить страну размером с Соединенные Штаты, ничего не изменяя на соответствующей реальной земле.
Или возьмем деньги. Это мера стоимости – труда, курицы, ботинка. Следующий уровень – та штука, при помощи которой мы представляем эту стоимость: скажем, золото, или таблички с записями о количестве хранящегося у вас в амбарах зерна, или золотые сертификаты. Мало того: как только мы привыкнем использовать эти записи или иные документы как эквивалент ценной вещи, мы можем сделать еще один шаг и прийти к банкноте федеральной резервной системы – бумажной валюте, которая не имеет никакой связи с золотом, зерном или трудом, с курами, с башмаками. Итак, перед нами три главных шага: стоимость, представление стоимости и отчуждение от того, что имеет стоимость.
Это последнее отчуждение играет особую роль, во многих отношениях весьма печальную. В этот момент мы забываем, откуда берутся вещи, мы забываем то, что они представляют. Симуляция выходит на первый план, изображая реальность. Придуманный ландшафт ловко вписывается в природу, и в дальнейшем мы принимаем его за настоящий.
Тогда-то мы и становимся особенно уязвимы для иллюзий, фантазий и жульничества. Едва мы начинаем жить в мире искусственно созданных символов и симуляций, тот, кто управляет картой, будет управлять и нашей реальностью.
Теория перспективы времени
Филип Зимбардо
Почетный профессор психологии Стэнфордского университета; автор книги The Lucifer Effect: Understanding How Good People Turn Evil («Эффект Люцифера: как хорошие люди становятся дурными»)
На каждое наше решение, способное привести к важным действиям, сильнее всего влияет ощущение психологического времени. Все мы живем во множестве временных зон сразу: мы впитали их в детстве, они сформировались у нас благодаря образованию, влиянию культуры, общественного слоя, к которому мы принадлежим, опыта экономической и семейной стабильности или нестабильности. У большинства из нас в результате смещается ориентация во времени – мы предпочитаем одну зону времени другим, в результате чересчур ориентируясь на прошлое, настоящее или будущее. А следовательно, когда настает пора принимать решения (по важным или маловажным вопросам), на некоторых из нас оказывают влияние лишь факторы, касающиеся ситуации перед нашими глазами: что делают другие, что они говорят, на чем настаивают, а кроме того, каковы наши собственные побуждения и желания. Другие, оказавшись в подобной ситуации, игнорируют настоящее, обращая главное внимание на прошлое: на сходства между обстоятельствами того, что происходит сейчас, и того, что происходило раньше, при этом вспоминая, что было тогда сделано и к каким последствиям привело. Третья разновидность принимающих решения игнорирует и прошлое, и настоящее, сосредоточившись в основном на будущем, сопоставляя грядущие затраты и выгоды.
Более того, в каждой из этих временных зон имеются дополнительные подразделения. Некоторые люди, ориентированные на прошлое, склонны фокусироваться на негативном опыте (на сожалении, неуспехе, насилии, травме), тогда как другие преимущественно обращают внимание на положительные стороны прошлого (старые добрые деньки, ностальгические ощущения, чувство благодарности, былые успехи). Ориентация на настоящее тоже бывает двоякой: вы живете либо в гедонистической субзоне (ища удовольствий, новизны, острых ощущений), либо в фаталистической, полагая, что ничто не способно изменить ваше будущее. Ориентированные на будущее могут ставить цели, планировать стратегии, которые часто оказываются успешными; другие же любители этой зоны глядят в будущее с трансцендентной точки зрения, размышляя о той жизни, что начнется после смерти нашего бренного тела.
Интерес к теории перспективы времени побудил меня разработать специальный определитель, позволяющий точно узнать, в какой степени мы вписываемся в одну из этих 6 временны́х зон. Определитель Перспективы Времени по Зимбардо (ОПВЗ) проводит корреляцию между количественно выраженной степенью погруженности в эти временны́е зоны и целым рядом других психологических черт и особенностей поведения. Мы продемонстрировали, что восприятие перспективы времени оказывает существенное влияние на огромное количество аспектов человеческой природы. Некоторые из открытых нами связей показывают коэффициенты корреляции, которые гораздо выше, чем при оценке с помощью любых традиционных личностных тестов. Так, ориентация на будущее коррелирует (коэффициент 0,70) с такой чертой, как добросовестность, а она, в свою очередь, служит прогностическим фактором для долголетия. Гедонизм ориентирующихся на настоящее коррелирует (коэффициент 0,70) с поиском острых ощущений и новизны. Те, кто очень склонен искать негативное в прошлом, скорее всего, будут обладать высоким уровнем тревожности, депрессивности и гневности: соответствующие коэффициенты корреляции достигают 0,75. Значительные корреляции выявлены также между фатализмом и уровнем душевных страданий. Следует пояснить, что этот многофакторный анализ проведен на примере выборки студентов колледжа, так что подобные эффекты должны привлечь внимание их наставников. Кроме простых количественных корреляций ОПВЗ позволяет давать предсказания, касающиеся широкого ряда моделей поведения: здесь и успеваемость, и склонность к риску или насилию, и зло употребление алкоголем и наркотиками, и стремление охранять окружающую среду, и желание регулярно проходить медосмотры, и творческий потенциал, и эффективность в решении проблем, и многое другое.
