Опираясь на поддержку CFTC, торговцы объявили о введении ограничений для трейдеров: отныне общий объем фьючерсных контрактов не мог превышать 10 000 000 унций. Но цена продолжала расти, а Ханты продолжали покупать. 17 января цена достигла очередного рекордного значения в 50 долл. за унцию. На этот момент стоимость принадлежавшего Хантам серебра составляла около 4,5 млрд долл., а их потенциальная прибыль – 3,5 млрд долл. [59]. Власти отреагировали на эту ситуацию через четыре дня, закрыв фьючерсные рынки серебра, что имело для Хантов катастрофические последствия [60]. Цена упала до 34 долл. за унцию и сохранялась вблизи этого уровня остальные дни месяца. Росту цены отчасти мешали те, кто продавал серебряный лом и столовое серебро для переплавки в слитки. «Почему люди могут захотеть продавать серебро за доллары? —спрашивал Банкер. – Я думаю, только если они устанут его чистить» [61]. Ханты продолжали принимать поставляемый по контрактам металл, и теперь размер их запасов превысил 155 000 000 унций. Они верили в долгосрочные перспективы и пытались остановить падение цены. К 14 марта стоимость упала до 21 долл. за унцию. 25 марта Ханты поняли: у них больше нет ресурсов, чтобы выполнить требования о дополнительном обеспечении. Банкер направил Герберту телеграмму: «Заканчивай с этим». Их брокерская фирма потребовала платежа в размере 135 млн долл. в обеспечение фьючерсных контрактов. Герберт сообщил, что они с братом не могут больше платить и будут вынуждены начать продавать; когда это случилось, рынок охватила паника. В так называемый серебряный четверг 27 марта рынок рухнул, в результате стоимость унции серебра упала до 10,8 долл. Индекс Доу-Джонса потерял 25 пунктов и опустился до рекордного за пять лет уровня. Для оплаты долгов Ханты были вынуждены продавать серебро, что еще больше способствовало снижению цены. Кроме того, им пришлось закладывать личное имущество, включая «тысячи древних монет, начиная с III в. до н. э., антикварные предметы XVI в., греческие и римские статуэтки из бронзы и серебра, часы Rolex и автомобиль Mercedes-Benz» [62].
Ханты заработали несколько миллиардов прибыли на инвестициях и теперь потеряли все. Банкер Хант дважды был богатейшим человеком в мире (один раз благодаря нефти, другой благодаря серебру) и дважды терял состояние [63]. Он продолжал верить, что стоимость серебра снова начнет расти, и предсказывал: однажды она достигнет значения в 125 долл. за унцию. Но возможности благородного металла, по-видимому, закончились. Действия Хантов на рынке привлекли к братьям внимание массмедиа, изображавших их жадными и безответственными людьми. Пресса травила их, но, как однажды сказал своему другу Банкер Хант, «по крайней мере, я знаю, что всякий раз, когда они фотографируют меня, они используют немного серебра» [64].
Где же оно?
С тех пор как Kodak впервые вышел на рынок в 1888 г., фотоаппараты и фотопленка на основе коллоидного серебра распространились по всему миру. В 1980 г. фотографии, полученные благодаря ему, печатались в невиданных ранее количествах. Однако всего через 30 лет ситуация кардинально изменилась. В 2012 г. церемония вручения «Оскара», против обыкновения, проводилась без традиционного спонсора. Kodak, чье имя ассоциировалось с престижной наградой с 2000 г., стоял на грани банкротства. Пионер производства общедоступных фотоаппаратов и фотопленки не смог предвидеть успешного развития цифровой фотографии. Толпившиеся вокруг красной ковровой дорожки журналисты, фотографируя кинозвезд, не использовали ни грана серебра. В 2012 г. кремниевый CCD-чип стал наилучшим инструментом фиксации визуальных изображений. Серебро значительно изменило мир, причем не только как средство сбережения богатства, но и как важнейшая составляющая технологии, позволяющей запечатлевать моменты истории. Фотография с использованием коллоидного серебра 150 лет влияла на историю человеческих изобретений, но теперь это заканчивается. Благоговение перед золотом, «испариной Солнца», остается тем же самым, что и три тысячи лет тому назад. И мы вспоминаем «слезы Луны» и оплакиваем постепенную утрату химическим веществом, изменившим мир, его некогда важной роли [65].
Уран
Бомба
28 октября 2011 г. Я стою у входа в Мемориальный музей мира в японском городе Хиросима. Памятная стела в 100 метрах от музея указывает место, над которым 6 августа 1945 г. на Хиросиму была сброшена атомная бомба [1]. 70 000 человек погибли непосредственно в результате взрыва, и еще больше умерло позже от ожогов и лучевой болезни. Город был стерт с лица земли [2].
Центральная аллея Парка мира ведет к так называемому Куполу Атомной Бомбы (Куполу Гэмбако) рядом с Т-образным мостом Айой, послужившим точкой прицеливания для экипажа бомбардировщика. Купол Атомной Бомбы – одно из немногих зданий, уцелевших после взрыва и пожаров. Пустое, искореженное сооружение было решено не восстанавливать в качестве напоминания о разрушительном потенциале ядерного оружия. Теперь это мемориал жертв бомбардировки. Но вокруг Купола Атомной Бомбы и символично плоского Парка мира город отстроился заново. К 1955 г. население Хиросимы превзошло довоенный уровень. Небоскребы заслоняют линию горизонта, и кажется, что резко контрастирующий с ними Купол стал еще меньше за десятилетия послевоенного экономического чуда.
Передо мной простирается целое море однотипных желтых, синих и зеленых головных уборов. Каждый день Парк мира посещают сотни школьников. Одни смеются и играют друг с другом, а другие внимательно слушают своих учителей. В парке часто слышатся удары Колокола Мира – это маленькие группы начинают по очереди раскачивать привязанное рядом с ним деревянное бревно. Все эти люди оказались здесь по одной причине: они хотят узнать о трагических последствиях атомной бомбардировки и понять, почему подобное никогда не должно повториться.
На выставке в музее представлена коллекция рисунков людей, переживших атомный ад Хиросимы [3]. Рисунки были сделаны через десятилетия после бомбардировки, но воспоминания о том дне сохранились у людей в мельчайших подробностях. Я перехожу от рисунка к рисунку, и ощущение боли и ужаса усиливается. Коллекция – документальное подтверждение страданий, перенесенных жителями Хиросимы. Нарисованные руками тех, кто выжил, и отражающие то, что запечатлелось в душах, эти рисунки оказывают более сильное воздействие, чем любые фотографии. Многим не довелось рассказать свои истории: могильный холм в парке по-прежнему содержит кремированные останки тысяч безымянных жертв.
Самые простые рисунки – самые пронзительные. Посреди белого листа бумаги – грубый черный шар с едва различимыми краями. Взрыв атомной бомбы застал горожан врасплох, у них не было времени хоть как-то защититься: асфальт буквально кипел, и люди сгорали заживо. Свидетель события сообщает: «…тело человека буквально обуглилось, распознать его пол было невозможно, но он еще корчился от боли. Я вынужден был отвести глаза от этого невыносимого зрелища, но оно прочно запечатлелось в моей памяти на всю оставшуюся жизнь» [4].
Те, кто пережил бомбардировку Хиросимы, не могут ее забыть; нам тоже нужно сделать все, чтобы не забыть о ней.
