– Лет десять назад я принимал всякие токсичные фенитиамины. После этого все и началось. Но если я съем пару пончиков или типа того, то прихожу в себя.
– Стивен, мы через три дня будем в лесу. Там не будет пончиков.
Он гордо кивнул:
– Я об этом подумал. – Кац указал на свою сумку на ленте выдачи. Это был зеленый армейский вещмешок. Он попросил меня его поднять. Что я и сделал. Мешок весил минимум килограмм тридцать. Кац поймал мой удивленный взгляд.
– «Сникерсы», – объяснил он. – Очень много «Сникерсов».
Из Dunkin’ Donuts мы поехали домой. Чуть позже моя жена и я сидели на кухне и смотрели, как Кац уничтожает пять пончиков с кремом, запивая их двумя стаканами молока. Затем он сказал, что хочет ненадолго прилечь. Чтобы подняться по лестнице, ему потребовалось несколько минут.
Моя жена повернулась ко мне с совершенно пустым лицом.
– Пожалуйста, ничего не говори, – сказал я.
В полдень, когда Кац отдохнул, мы с ним поехали к Дейву Менгле и купили ему рюкзак, палатку, спальник и все прочее, а затем поехали в K-Mart покупать коврик, термобелье и другую мелочь. После этого он еще немного отдохнул.
На следующий день мы пошли в супермаркет покупать еду на первую неделю. Я совершенно ничего не знал о готовке, но Кац жил один многие годы, поэтому прекрасно освоил блюда, которые в основном представляли собой арахисовое масло, тунец и лапшу, смешанные в горшке, и которые, по его мнению, отлично подойдут для похода. Тем не менее в тележку он положил много других вещей. Это были четыре больших колбаски пепперони, 2,5 кг риса, разное печенье, крупа, изюм, M&Ms, Spam, еще немного «Сникерсов», семечки, крекеры Graham, растворимое картофельное пюре, два больших пакета тростникового сахара (он сказал, что без этого вообще нам не выжить), несколько палочек сушеной говядины, сыр, ветчина в банках, а также огромное количество липких и долго не портящихся пирогов и пончиков от компании под названием Little Debbie.
– Знаешь, мне кажется, мы не сможем это все нести, – сказал я после того, как он положил в тележку копченую колбасу в форме подковы.
Кац мрачно посмотрел в тележку:
– Да, ты прав. Давай сначала.
Он оставил тележку и пошел за второй. Мы снова сделали круг по магазину, стараясь более избирательно подходить к вопросу, но в итоге все равно вышло слишком много.
Мы взяли все домой, разделили и начали паковаться. Кац в спальне, где лежали все его вещи, а я в подвале. Я упаковывал свое два часа, но так и не мог запихнуть все, что хотел. Я отложил книги, блокноты и почти всю свободную одежду, попробовал много других вариантов, но каждый раз, когда заканчивал, вдруг понимал, что оставил что-то важное и большое. Наконец я пошел проверить, чем там занимается Кац. Он лежал на кровати и слушал плеер. Вещи были разбросаны. Рюкзак был пуст. Тихонько звучала музыка.
– Ты собираешься? – спросил я.
– Да.
Я подождал минуту, думая, что он встанет, но он даже не двигался.
– Прости, Стивен, но мне кажется, что ты просто лежишь.
– Да.
– Ты точно слышишь, что я говорю?
– Да, через минуту.
Я вздохнул и вернулся в подвал.
Кац молча поужинал и сразу пошел в свою комнату. За весь вечер мы от него ничего не слышали, но примерно в полночь, когда я и жена уже лежали в кровати, стали раздаваться странные звуки. Это были бормотание, щелчки, звуки двигающейся мебели, резкие вспышки шума, перемежавшиеся периодами тишины. Я держал мою вторую половину за руку и не знал, что сказать.
Утром я постучал в дверь Каца и зашел. Он спал полностью одетый на куче постельного белья. Матрас наполовину сполз с кровати, словно Кац всю ночь с кем-то дрался. Рюкзак был полон, но не закрыт, а его личные вещи разбросаны по комнате. Я сказал, что, чтобы успеть на самолет, мы должны выйти через час.
– Да, – подтвердил он.
Через двадцать минут он спустился – с трудом и ругаясь. Он спускался боком и очень осторожно, словно ступеньки лестницы были покрыты льдом. Кац нес рюкзак, к которому были привязаны разные вещи – старые кеды и ботинки, посуда, хозяйственная сумка, явно взятая из гардероба моей жены и теперь заполненная БОГ знает чем.
– Это все, что я мог сделать. Мне пришлось даже кое-что оставить.
Я кивнул. Я бы тоже оставил несколько вещей – например, крупу, которую я не ел, и самые неприятно выглядящие пироги Little Debbie, точнее – все эти пироги.
Через снегопад жена отвезла нас в аэропорт в Манчестер. Всю дорогу в машине царило неловкое молчание, как всегда бывает перед долгой разлукой. Кац сидел сзади и ел пончики. В аэропорту она подарила мне палку для походов, которую купили мне дети. На ней был красный бант. Я хотел разрыдаться или, что лучше, сесть в машину и уехать, пока Кац хмурился с непривычки. Она сжала мою руку, слабо улыбнулась и ушла.
Я посмотрел, как она уходит, а потом пошел к терминалу вместе с Кацем. Мужчина за стойкой регистрации проверил наши билеты до Атланты, глянул на рюкзаки и сказал (достаточно взволнованно для человека, который зимой надел футболку):
– Ребята, идете на Аппалачскую тропу?
– Угу, – гордо сказал Кац.
– Проблемы с волками в Джорджии.
– Правда? – Кац был весь внимание.
– Ага. На пару людей недавно напали. Достаточно серьезно, как я слышал. – Он походил с билетами и багажными бирками. – Надеюсь, вы взяли длинное белье.
Кац скривился:
– Для волков?
– Нет, для погоды. Будет дикое похолодание на четыре-пять дней. Сегодня в Атланте уже гораздо ниже нуля.
– Супер. – Кац вздохнул и посмотрел на мужчину. – Может, звонили из больницы и сказали, что у нас рак?
Мужчина улыбнулся и шлепнул билеты на стойку.
– Нет, все, больше ничего. Хорошей поездки. И, – теперь он обращался только к Кацу и говорил тише, – ты следи за волками, потому что ты вообще похож на хорошую закуску. – И он подмигнул.
– Господи, – тихо сказал Кац и помрачнел.
Мы встали на эскалатор к нашему выходу.
– А еще на этом рейсе нас кормить не будут, – сказал он с горькой усмешкой.
Глава III
Начало
Все началось с Бентона МакКая – мягкого, доброго, действующего из лучших побуждений мудреца, который летом 1921 года предложил своему другу Чарльзу Харрису Уитакеру, редактору известного архитектурного журнала, весьма амбициозный план похода. Сказать, что в этот момент жизнь МакКая была нехороша, было бы преуменьшить, и весьма значительно. В предыдущие десять лет он потерял работу в Гарварде, вылетел с должности в «Службе национальных заповедников», и наконец, желая найти место получше, получил должность в Министерстве труда, в федеральном ведомстве с размытыми обязанностями по улучшению эффективности работы и поднятию духа. Там он честно понавыдумывал абсолютно нерабочих, но амбициозных идей, которые были приняты с почтением и выброшены в мусор. В апреле 1921 года его жена, известная пацифистка и суфражистка Джесси Харди Стаббс, спрыгнула с моста над Ист-Ривер и утонула.
