Как бы то ни было, все эти эксперименты, проведенные за минувшее десятилетие, со всей очевидностью доказывают ошибочность убеждений Эйнштейна о «локальности». Иными словами, великий физик был не прав, когда утверждал, что ни одна реальная сущность не может воздействовать на другую сущность со сверхсветовой скоростью. Напротив, наблюдаемые сущности находятся в каком-то поле (в рамках биоцентризма оно называется «полем разума»), не ограниченном законами теоретического пространства-времени, описанного Эйнштейном в начале прошлого века.
Не следует полагать, что, когда биоцентризм апеллирует к квантовой теории как к одной из главных точек опоры, он затрагивает всего один аспект квантовых феноменов. Сформулированная в 1964 году теорема Белла, которая с тех пор не раз была подтверждена экспериментально, не оставляет камня на камне от построений Эйнштейна и других физиков, надеявшихся, что локальность может сохраняться.
До Белла допускалась (со временем все более призрачная) возможность, что в мире существует локальный реализм – то есть самодостаточная объективная Вселенная. Так, до появления работ Белла многие ученые упорно придерживались мнения, существовавшего на протяжении тысячелетий и сводившегося к следующему: физические состояния существуют и до того, как будут измерены. В первой половине прошлого века считалось общепризнанным, что элементарные частицы обладают определенными свойствами и параметрами, не зависящими от акта измерения. Наконец, когда Эйнштейн продемонстрировал, что обмен информацией не может происходить быстрее скорости света, сложилось и такое убеждение: если два наблюдателя существенно удалены друг от друга, то измерения, выполненные одним из них, не повлияют на измерения другого.
От всех вышеперечисленных убеждений наука уже решительно отказалась.
Кроме вышеуказанного, в квантовой теории есть еще три важнейших аспекта, которые объяснимы с точки зрения биоцентризма, а в других контекстах кажутся парадоксальными. Чуть ниже мы остановимся на этих аспектах очень подробно, а пока давайте с ними просто ознакомимся. Во-первых, это описанная выше квантовая запутанность. Она представляет собой настолько тесную связь между двумя объектами, что они всегда и мгновенно действуют как одно целое, даже если находятся в разных галактиках. Эта таинственная связь более ярко проявляется в классическом эксперименте с двумя щелями.
Во-вторых, это принцип дополнительности. В соответствии с ним элементарные частицы могут проявлять себя либо одним способом, либо другим, но никогда – обоими способами одновременно. Вариант проявления частицы зависит от того, что делает наблюдатель. Действительно, объект не существует в определенной точке пространства и не совершает конкретного движения. Лишь знания и действия наблюдателя определяют появление частицы в конкретном месте и ее конкретные действия. Существует много пар таких дополнительных свойств. Объект может пребывать в состоянии частицы или волны, но не в двух этих состояниях одновременно. Объект может либо находиться в конкретном месте, либо двигаться в определенном направлении – но не то и другое сразу. Реальность объекта целиком зависит от наблюдателя или от сути эксперимента.
Третий аспект квантовой теории, подкрепляющий концепцию биоцентризма, – это коллапс волновой функции. Он означает, что физическая частица или доля энергии существует в зыбком вероятностном состоянии, и определенность наступает только после коллапса волновой функции в момент наблюдения. Лишь в этот момент частица существует в том или ином состоянии. Именно такие формулировки, согласно копенгагенской интерпретации, применяются для описания процессов, протекающих в ходе экспериментов, связанных с квантовой теорией. Правда, существуют и альтернативные идеи, с которыми мы также вскоре ознакомимся.
К счастью, эксперименты Гейзенберга, Белла, Жизена и Вайнленла обращены к эмпирическому опыту и описывают реальность, существующую здесь и сейчас. Чтобы материя могла проявиться – в виде камешка, снежинки или даже элементарной частицы, – ее должно увидеть живое существо.
Такой «акт наблюдения» особенно ярко проявляется в знаменитом эксперименте с двумя щелями. Этот эксперимент позволяет заглянуть в самую суть квантовой физики. Его ставили множество раз и в самых разных вариантах, и он убедительно доказывает следующие факты. Когда человек наблюдает, как элементарная частица или квант света проникает через щели в специальном барьере, такая частица проявляет себя как твердое тело и «ударяется» в последний сплошной барьер, к которому попадает через прорези. Можно измерить ее «удар». Частица, как крохотная пуля, логически проходит через одну или через другую щель. Но если экспериментатор не наблюдает частицу, то она проявляет волновые свойства, в частности может одновременно пройти через обе щели – хотя и не может разорваться надвое. Возникает характерная рябь, которую могут давать только волны.
Этот корпускулярно-волновой дуализм, который ученые окрестили «квантовая странность», обескураживал физиков на протяжении многих десятилетий. Величайшие физики описывали этот феномен как непостижимый, недоступный для формулирования в словах, для визуализации и совершенно не вписывающийся в здравый смысл и рациональное восприятие. Фактически науке пришлось признать, что квантовая физика непостижима вне пределов сложной математики. Почему же квантовая физика настолько плохо поддается метафоризации, наглядному представлению и описанию на человеческом языке?
Интересно, что если всерьез принять точку зрения о том, что реальность создана жизнью, то квантовая физика становится понятной и очевидной. Важно ответить на вопрос: «Что это за волны?» Еще в 1926 году немецкий физик Макс Борн продемонстрировал, что квантовые волны являются вероятностными, а не материальными, что в точности согласовывалось с теоретическими выкладками его коллеги Шредингера. Волны можно статистически спрогнозировать. Соответственно, вероятностная волна – не что иное, как вероятный результат. На самом деле вне этой идеи волна просто не существует. Она никак себя не проявляет. Как отмечал физик Джон Уилер, лауреат Нобелевской премии, «никакой квантовый феномен не является феноменом, пока он не является наблюдаемым феноменом».
Обратите внимание: здесь мы рассуждаем об отдельных объектах – например, фотонах и электронах, – а не о множествах объектов. Примером множества объектов является, например, поезд. Вы можете посмотреть расписание, приехать на вокзал и встретить друга, который приезжает на определенном поезде. Вы можете быть совершенно уверены, что этот поезд существует и в ваше отсутствие, даже если вы сами его не видите. Одна из причин данного явления заключается в том, что чем больше рассматриваемый объект, тем меньше длина его волны. Когда мы рассматриваем объекты макромира, их волны располагаются слишком близко друг к другу, их нельзя наблюдать или измерить. Тем не менее эти волны существуют.
Но мельчайшие одиночные частицы нельзя считать реально существующими, если их никто не наблюдает. Они могут обладать либо длиной волны, либо положением в пространстве. Когда разум обрисует в пространстве какой-либо объект, который служит основой для существования частиц, пока не прорисует пути (линии в дымке вероятности, представляющей диапазон возможных реализаций объекта), мы сможем сказать, что объект находится «там» или «здесь». Следовательно, квантовые волны определяют лишь потенциальное положение частицы, место, которое она может занимать. Когда ученый наблюдает частицу, она находится в рамках статистической вероятности такого события. Именно это и определяет волна. Волна – это не событие и не феномен, а описание вероятности возникновения того или иного события или феномена. Ничего не произойдет до тех пор, пока кто-нибудь действительно не пронаблюдает событие.
