— Где Сухой? — мрачно спросил гориллообразный
боевик. Несчастная женщина невнятно мычала и качала головой, не понимая, чего
именно от нее хотят.
— Где он прячется? — настойчиво спрашивал боевик.
Стоявший у дверей лысый внимательно смотрел на часы. Ровно в
половине десятого он должен был начать действовать. На нем был темный костюм,
черные ботинки и темная водолазка, словно он нарочно избегал светлого цвета.
Ведь на светлом так заметны пятна крови. Лысый был опытным, профессиональным
убийцей.
Видя, что женщина ничего не соображает от страха, один из
бандитов принес ей стакан воды, отвязал ее правую руку и посоветовал
успокоиться и рассказать, где сейчас находится ее муж. Она пила воду крупными
глотками, разбрызгивая ее, со страхом глядя на склонившихся над ней людей. Она
готова была рассказать им все, надеясь, что они не станут ее мучить.
Сириец нетерпеливо ждал звонка. Волнуясь, встал с дивана и
подошел к окну. Потом нервно повернулся к своему гостю.
— Чего они медлят? — злобно сказал он. — Уже
давно должны позвонить. Сам дал мобильный телефон этим кретинам.
— Ничего, — улыбнулся Папаня, — они позвонят.
Он держал в руке стакан с минеральной водой и был похож на
доброго Деда Мороза, случайно зашедшего летом поздравить ребятишек.
В Киеве, не дождавшись, пока несчастная женщина успокоится,
один из боевиков выбил у нее из рук стакан. Потом ударил ее по лицу и заревел:
— Где он?
— Не бейте меня, — взмолилась женщина, — я
действительно ничего не знаю. Он позвонил мне и сказал, чтобы я срочно уезжала
в Киев. Я тут же собралась и уехала. Вот и все. Больше я ничего не знаю…
— Где он сейчас? — настаивал один из ее мучителей.
— В Финляндии.
— Мы знаем, что в Финляндии. Где именно?
— Он не сказал. Он только сказал мне, чтобы я переехала
в Киев. Он мне ничего не объяснял, тут же положил трубку.
Допрашивающий ее бандит с размаху дал ей пощечину. Потом
обернулся к другим, усмехнулся:
— Там на кухне я видел утюг. Тащи его сюда и включи. Мы
сейчас будем гладить эту стервочку. Авось что-нибудь припомнит.
— Нет, — истошно закричала Надежда, когда увидела,
как один из боевиков поспешил выполнить поручение старшего.
Стоявший у дверей лысый еще раз посмотрел на часы. Ровно
половина десятого. Он обернулся к одному из охранников и что-то тихо сказал.
— Что? — наклонился к нему дюжий парень, и в этот
момент убийца резко взмахнул рукой, нанеся удар ребром ладони по шее охранника.
Тот обмяк и свалился как подкошенный. Второй охранник обернулся как раз в тот
момент, когда убийца профессионально отработанными ударами свалил и его. Затем
он вытащил из кармана тонкую леску, неслышно подошел к дверям, чуть приоткрыл
их и заглянул в комнату.
Сириец по-прежнему стоял спиной к дверям, глядя в окно.
Папаня сидел на диване, абсолютно не реагируя на действия лысого, хотя видел,
как тот вошел в комнату, мягко прикрыл дверь и мягкой походкой направился к
Сирийцу.
В Киеве один из боевиков поднял горячий утюг, и Надежда,
даже не ожидая, когда раскаленный металл коснется ее тела, заорала на весь дом.
— Не кричи, — испуганно попросил бандит, державший
в руках утюг. Он даже немного растерялся.
Она продолжала неистово орать, пока один из мучителей не
заткнул ей рот полотенцем. Но вокруг уже всполошились соседи, было довольно
поздно, и в панельном доме крики разнеслись по всем этажам. Снизу громко
стучали.
— Сейчас милицию вызовут, — заорал один из
бандитов, — уходим к чертовой матери!
— А что с ней делать? — спросил другой.
— Бросай ее. Она ничего не знает, — махнул первый,
подбегая к двери. Остальные последовали за ним. Последний, перед тем как
выбежать из квартиры, все-таки подскочил к Надежде и ударил ее по лицу так, что
она упала вместе со стулом.
Боевики выбежали из квартиры, когда уже отовсюду доносились
возмущенные крики. Даже тетка Надежды, набравшись храбрости, начала кричать из
ванной, чем напугала внука больше, чем все похитители, вместе взятые.
Боевики поспешили в сторону метро, и один из них достал
мобильный телефон. Надо было доложить о результате Сирийцу. Он быстро набрал
номер, ожидая соединения.
Сириец неподвижно замер, глядя в ночную тьму, когда раздался
пронзительный телефонный звонок. Он повернулся к аппарату и увидел
надвигающегося на него убийцу и молча сидевшего на диване Папаню. Он вдруг все
понял. И внезапный приезд Папани, и это его молчаливое ожидание. Убийца уже был
в двух шагах от него, надвигаясь уверенно и грозно. Он не сомневался, что
Сириец не сможет ничего предпринять. Он только не мог предвидеть того, что под
большим шерстяным пуловером, в котором обычно Сириец ходил дома, он держал
оружие. И тут сказались реакция и опыт закаленного в передрягах зека. Не давая
убийце и секунды, Сириец выхватил пистолет и выстрелил лысому прямо в лицо.
Убийца дернулся и, отлетев к стене, тяжело сполз на пол.
Телефон продолжал настойчиво звонить. Сириец направил
пистолет на своего гостя. Папаня нервно отставил стакан с минералкой. Руки его
заметно дрожали.
— С ума сошел? — нахмурился он. — Ты что,
хочешь и меня убрать? Не дури…
— Хочу. Давно хочу, — хищно улыбнулся Сириец и
выстрелил в голову своего ненавистного гостя, влепив пулю точно между глаз.
В комнату ворвалось сразу несколько его телохранителей.
— Убрать этих скотов, — жестко распорядился
Сириец. Он злобно усмехнулся и добавил: — Они приехали за нами.
Сидевшие в машинах боевики так ничего и не поняли, когда по
автомобилям начали стрелять со всех сторон. Они ожидали сигнала, а вместо этого
на них внезапно напали. Внизу еще раздавались предсмертные крики и проклятия,
гремела пальба, когда Сириец наконец поднял трубку телефона.
— Он в Финляндии, — доложил один из его боевиков. —
Его баба ничего не знает. Он сказал ей, чтобы она ехала в Киев. И все…
— Идиоты, — Сириец в сердцах бросил трубку.
Внизу все еще раздавались автоматные очереди и крики
умирающих бандитов.
Порво. Финляндия. 9 августа
Всю вторую половину дня Сухарев шлялся по городу, мучаясь и
не зная, как ему поступить. Ночью он вернулся в мотель. Постояльцы из соседнего
номера уехали еще утром, даже не узнав о том, какой страшной опасности они
подвергали себя и своих детей, оставаясь в этом мотеле. Номер, который занимал
Сухарев, был крайним с правой стороны здания. Мотель был одноэтажный, старый, и
Сухарев по закоренелой воровской привычке сам выбрал именно его. Он вдруг
почувствовал, что у него как-то особенно неприятно чешутся ноги, и решил, что
это из-за долгой бесцельной ходьбы по городу.
