— И все-таки я буду настаивать.
Машков закончил есть и благодарно кивнул сидевшей в стороне
девушке, которая терпеливо ждала, когда они закончат ужинать. Подойдя к ним,
она убрала тарелки и тихо спросила:
— Чай пить будете?
— Если можно, — улыбнулся Машков, и девушка пошла
на кухню. — Мы проверяем обычный путь транспортировки отходов, —
продолжал полковник, — но пока ничего не смогли обнаружить. Никто не мог
даже подумать, что такое возможно. Мы так привыкли к стабильной системе
безопасности.
— Замкнутые системы всегда уязвимы, если происходит
замыкание в самой сети, — задумчиво проговорил Дронго, — вы
расходуете столько сил и средств на защиту подобных центров, не ожидая, что
удар возможен совсем с другой стороны.
— Но это просто фантастическое стечение обстоятельств.
Да еще Степанов ушел в отставку. Это мой предшественник, — пояснил
Машков. — Все так несчастливо наложилось друг на друга. Ученые говорят,
что подобное роковое невезение случается чрезвычайно редко. И Степанов уходил,
и замену ему пока не нашли, и оба молодых ученых как-то вышли из-под контроля.
Да и жизнь у них не заладилась. У одного были неприятности с женой, которая
уехала с ребенком из поселка, другой вообще был холостой. Сотрудник службы
безопасности, дежуривший девятого июня, был новичком и многого не знал. Он даже
не помнит, выносили они что-то или нет. Да еще их внезапная смерть. В общем,
все получилось так непредсказуемо сложно… И еще Кудрявцев разрешил погибшим
поменяться сменами, забыв сообщить об этом, как полагается по правилам. Он
вспомнил об этом только несколько дней назад.
— Мне обязательно нужно будет посмотреть личные дела
сотрудников Центра, — снова убежденно сказал Дронго, — иначе у меня
ничего не получится.
— Тогда обращайтесь к генералу Земскову. Он сейчас
здесь главный. Сырцов пока отстранен от исполнения своих обязанностей. Они
вместе с Волновым были даже сначала арестованы, но затем по настоянию директора
их освободили и взяли подписку о невыезде.
— А директор сильно переживает?
— Не то слово. Он постарел на десять лет.
— Вы можете завтра со мной пройтись по всему
маршруту? — попросил Дронго. — Я бы хотел спуститься в хранилище. Там
ведь, наверно, существует своя система шифра?
— Да, конечно. Пароль меняется каждый день. Это тоже
одно из условий безопасности.
— И кто его знал?
— Только начальник службы безопасности полковник
Сырцов. И его заместитель подполковник Волнов. Обычно знали кодовое слово
директор Центра и его заместитель. Больше никто.
— Академик Добровольский и Кудрявцев? — уточнил
Дронго. — Правильно?
— Точно. Но есть еще ключи, точнее, магнитные карточки.
Только у Добровольского и Сырцова. И открыть двери в хранилище можно лишь
одновременно обоими ключами. И, конечно, набором известного кода.
— У кого еще могли быть ключи?
— Только у них. Мы проверяли, ключи не похищали и не
подделывали. Впрочем, это невозможно сделать. Это не обычные ключи, как я
сказал, а специальные магнитные пластины, карточки, информацию на которых даже
теоретически невозможно подделать. Там цифровой код. Тридцатизначное число. Это
надежнее, чем даже отпечатки пальцев. Вообще-то я не имею права рассказывать
вам об этом, но карточки действительно невозможно подделать.
— А сотрудники могли взять карточки и войти в
хранилище?
— Нет. Обычно для обеспечения доступа сотрудников в
хранилище утром туда спускались директор и начальник службы безопасности. Или
кто-то из их заместителей, которые производили разблокировку двери. Код знали сотрудники
лаборатории Шарифова.
— Он начальник лаборатории?
— Да, мы его тоже проверяли. Наше руководство считает,
что он самый подозрительный.
— Почему?
— Глупое подозрение, — вздохнул Машков, — он
наполовину татарин, и они считают, что он мог быть каким-либо образом связан с
чеченцами.
— Из-за своей национальности он заранее считается
подозрительным? — усмехнулся Дронго. — У вас несколько странный
руководитель комиссии, вы не находите?
— Не знаю, — улыбнулся Машков, — я не могу
обсуждать такой вопрос.
— Мне нужно будет встретиться с каждым из членов
комиссии, — решительно произнес Дронго.
— Только утром, — возразил Машков, —
посмотрите на часы, уже первый час ночи. Это у нас с вами поздний ужин.
— Да, жалко девушку, она, кажется, ждет не дождется,
когда мы уйдем, — согласился Дронго, вставая. — Пойдемте, полковник,
я хотел бы пройтись с вами по территории Центра и посмотреть предполагаемый
путь вывоза зарядов.
— Сейчас? — изумленно спросил Машков, взглянув на
часы. Потом добавил с некоторым восхищением: — Вы ведь только что прилетели…
— Разве я сказал, что устал?
— Идемте, — согласился полковник. — Знаете, я
много слышал про вас. Может, вы действительно сумеете сделать то, что не смогли
все мы.
Париж. 10 августа
Отель «Крийон» один из самых известных отелей Парижа.
Расположенное на площади Конкордия, где когда-то казнили королей и якобинцев,
жирондистов и роялистов, это величественное здание было построено в тысяча
семьсот пятьдесят восьмом году известным архитектором Жаком Анже Габриэлем по
приказу самого Людовика Пятнадцатого. Несчастный король и не подозревал, что
стены построенного по его приказу дворца станут свидетелями казни его преемника
и его супруги, а потом площадь перед дворцом превратится в главную арену
исторического действа, на которой по очереди будут казнить самых знаменитых
людей Франции.
В тысяча девятьсот девятом году здание дворца было
переоборудовано под отель и после этого принимало самых титулованных особ
многих государств мира. Расположенное рядом с американским посольством в самом
центре Парижа, оно привлекало внимание состоятельных людей, способных платить
за великолепие номеров «Крийона». Десятого августа в баре отеля за столиком
сидели два человека, один из которых говорил по-французски с сильным акцентом.
Он выглядел несколько экзотично — довольно смуглый, с длинными красивыми
пальцами, узким носом с горбинкой, миндалевидными глазами. На нем был строгий
элегантный костюм, а на пальце правой руки поблескивал крупный перстень. Второй
— маленький, полный, несколько неряшливо одетый, в помятом костюме — сидел
напротив смуглого и в чем-то убеждал своего собеседника.
— Все будет нормально, мистер Абдель, — убежденно
говорил он. — Вы напрасно так нервничаете. Первый ящик уже в Копенгагене,
его перегрузят и привезут прямо в Париж, как мы и обещали.
— А второй? — Мистер Абдель был, очевидно,
постояльцем отеля, он как-то больше соответствовал его великолепию.
— Второй мы тоже найдем, — улыбался
толстяк, — вы не беспокойтесь, мистер Абдель, мы сделаем все, как обещали.
