— Я так и думал, — сразу отозвался Дронго. —
Я ведь просил вашего разрешения побеседовать с ней.
— Это мы обсудим потом, — торопливо произнес
Машков. — Вы могли бы подсказать, где именно она находится?
— Думаю, что да.
— Где?
— Приезжайте ко мне, полковник. Нельзя терять времени.
А у меня нет машины. Я ведь не люблю сидеть за рулем.
— Сейчас еду, — бросил трубку Машков. Он приехал к
дому Дронго через двадцать минут. Тот уже ждал его на улице, одетый в легкую
куртку. Ночью было прохладно, температура опускалась до десяти градусов.
— Вы не один? — спросил Дронго, увидев сидевших в
автомобиле двоих сотрудников ФСБ. Они расположились на переднем сиденье, один
из них сидел за рулем. Сам Машков сидел сзади.
Дронго сел рядом.
— На дачу, где мы сегодня были, — уверенным
голосом распорядился он.
— Куда? — повернулся водитель.
— На дачу, — кивнул Дронго. — Она обязательно
туда приедет. Ночью она вряд ли рискнет ехать в такую даль с разбитым лицом, а
вот утром обязательно появится там. Я подозревал, что она выкинет что-нибудь
подобное. Кстати, вы напрасно думаете, что она решила сбежать. Она ведь умный
человек и понимает, что ей некуда бежать. Это ведь не рецидивист и не вор в
законе, у которого есть явки и помощники. Ей нужно всего лишь два часа свободы,
чтобы перепрятать нечто очень ценное, спрятанное ею на даче. А потом она сама
придет к вам с повинной. Вы даже оформите ей эту явку как смягчающее вину
обстоятельство.
— Но почему на дачу? — спросил Машков.
— Когда мы подъехали, она звонила в поселок и узнавала,
где Волнов. Об этом вы мне рассказали, когда мы возвращались обратно в
город, — напомнил Дронго. — Но когда мы поднялись наверх, то увидели,
что она избитая лежит в кабинете.
— Правильно. Поэтому я и отправил ее в больницу.
— Подождите, — остановил его Дронго. — Дело в
том, что ваши сотрудники стреляли по окнам кабинета, а там в это время
находился один из телохранителей Хорькова. Я прошелся по комнатам и увидел, что
в спальне на ковре остались капли крови, очевидно, драка между Хорьковым и
Суровцевой произошла именно там. Кстати, там же было два пистолета, одним из
которых он явно воспользовался, ударив ее по лицу. На нем тоже виднелась
запекшаяся кровь.
— Какая разница, где он ее бил, — все еще не
понимал Машков, — главное, что она сбежала.
— Вы понимаете, в чем обычно состоят ошибки при
расследовании? Вы не проводите связи между разными явлениями. Почему он ее
избивал именно в спальне? И почему так спешно, непосредственно перед арестом? Я
вошел в кабинет, где лежал этот «дипломат» с найденными деньгами. Там было
всего двадцать пачек. Для Хорькова это явно не сумма. Но интересно другое.
Зачем он держал «дипломат» с этими пачками денег, если их можно было поместить
в небольшой сумке? Что именно они не поделили с Суровцевой, из-за чего он ее
избил? «Дипломат» лежал на столе, причем его положили туда, в спешке уронив
ручку, которая валялась на полу. Я поднял ее и вновь вернул на стол. Совершенно
очевидно, что Хорьков не стал бы хранить «дипломат» на столе. И вряд ли он не мог
купить подходящую сумку для двадцати пачек денег. Из этого я могу сделать
вывод, что, во-первых, в «дипломате» было гораздо больше денег. Во-вторых, сам
скандал произошел в спальне, а она специально прибежала в кабинет, легла на
диван и успела бросить «дипломат» на стол. То есть она хотела, чтобы мы нашли
ее именно в кабинете, а не в спальне. И наконец, в-третьих, ее не было в
кабинете, когда ваши сотрудники стреляли. Весь диван был в осколках стекла. В
мелких осколках. А на ней не было ни одного стеклышка. Значит, она вошла туда
позже.
— Прекрасно, — Машков усмехнулся. — Простите
меня, но это абсолютно невероятно. Как вы могли все запомнить и разглядеть за
пять минут?
— Для этого не нужно много времени. В «дипломате» были
деньги, много денег. Она успела их спрятать, и поэтому между ними произошел
скандал. Когда он вышел из дома и отправился сдаваться, она успела спрятать
часть денег и только потом вбежала в кабинет, упала на диван и бросила
«дипломат» на стол. Вот, собственно, и все.
— Наши сотрудники обыскали всю дачу, — возразил
Машков, — но ничего там не нашли.
— Значит, плохо искали. Деньги на даче, и она вернется
за ними. Они ведь не могли поругаться до того, как она звонила своей соседке в
поселок, иначе она просто не стала бы звонить с такими разбитыми губами.
Кровоподтеки были совсем свежие.
— Вы уверены, что она приедет на дачу? — понял
наконец Машков.
— Почти наверняка. Ей иначе незачем было убегать. Меня
эта женщина просто потрясает. Я давно не встречал подобных ей. Абсолютная
стерва. Я почти восхищен.
— Учитывая, что она организовала убийство собственного
мужа, — напомнил Машков, — она действительно порядочная сволочь.
— Вот, вот. Почти шекспировская героиня. Поэтому она
мне так интересна. Кстати, я уверен, что она в курсе всех дел Хорькова. Скорее
он был под ее влиянием, чем она под его. Бывают такие сильные женщины, которые
умеют быть постоянно правыми. И всегда побеждать в споре с мужчинами. Кстати,
она еще и красивая. Я обратил внимание на ее фигуру, когда она поднялась с
дивана. Она очень эффектная особа.
— Будем надеяться, что вы окажетесь правы, —
вздохнул Машков.
— Вы имеете в виду ее красоту? — пошутил Дронго.
— Нет. Ее возможный приезд на дачу. Если она там не
появится, нам снимут с плеч головы. Всем без исключения. Расследование взял под
свой контроль лично Президент. Мы даже согласились полностью амнистировать
подонка Хорькова, чтобы он рассказал нам о втором ящике.
— Глупо и опасно, — возразил Дронго. — Он
рецидивист и вряд ли, оставшись на свободе, исправится. Гораздо интересней
помиловать вот эту стерву. Судя по тому, как он ее избил, это может так его
задеть, что он расскажет вам все и без помилования. Достаточно пообещать полное
освобождение Суровцевой. Это будет гораздо более эффективным средством. И в
плане разговора с Хорьковым тоже. А как другие?
— Мы сегодня упустили Полухина, — признался
Машков.
— Плохо. Значит, будем ждать Суровцеву на даче. Я
все-таки надеюсь, что она приедет. Зачем-то она все же сбежала? У этой женщины
нет других мотивов, кроме главного — деньги и власть. И последнее место, где
она была на свободе, это дача Хорькова. Значит, она вернется туда снова.
Всю оставшуюся дорогу Дронго молчал. Когда они приехали на
дачу, которая была опечатана и пуста, он предложил отправить автомобиль с
сотрудниками подальше от дома, а сам остался вместе с полковником. Машков и
Дронго осторожно вошли внутрь дачи, стараясь не шуметь. Везде было темно, и
хотя светила полная луна, тем не менее они несколько раз натыкались на мебель,
пока поднимались наверх. В одной из комнат они сели вдвоем на кровать.
