Поначалу он хотел попросить дочь позвать к телефону мужа, но
передумал. И, попрощавшись, положил трубку, прошел в кабинет и долго сидел в
своем кресле. Затем вышел на кухню к жене.
— Ты знаешь, — сказал он, мучительно подбирая
слова, — мне кажется, что я уже засиделся на своем месте. Все наши ребята
из того первого состава давно ушли, а я все еще сижу в аппарате, занимаю место
молодых. Президент, правда, пока ничего не говорит, но я думаю — мне нужно
уходить.
— Ты хочешь уйти с работы? — изумилась жена.
— Да. Мне пора уже на пенсию, — криво улыбнулся
он, — давно пора. И напрасно я полез в политику. Не мое там место. Пойду
снова преподавать.
— Что на тебя нашло? — спросила она. — Ты
сегодня какой-то странный.
— Вот поэтому и хочу уйти. — Он снова вернулся в
кабинет.
Еще через полчаса, когда на часах было уже десять, он
вернулся на кухню.
— Ты не помнишь, как позвонить в Тулу к
Сергеевым? — спросил он жену.
— Зачем тебе Сергеевы? — спросила она. — Чего
ты вдруг о них вспомнил? Ты ведь уже несколько лет туда не звонил.
— Мне нужен их телефон, — уклонился он от
ответа. — Найди мне его.
Сергеев был ректором учебного заведения, где заведовал
кафедрой сам Манюков. Во время перестройки Сергеева сняли с работы, но с
Манюко-вым они еще несколько лет сохраняли дружеские, нормальные отношения. Их
жены учились когда-то в одном классе, и они какое-то время даже дружили
семьями.
— Сейчас принесу. — Жена вышла и вскоре вернулась
со старой записной книжкой. — Вот телефон, — сказала она, с
любопытством глядя на мужа. — И зачем он тебе сейчас, ночью, я не понимаю.
Или ты думаешь, что он опять ректором стал? К нему вернуться хочешь?
Не обращая внимания на жену, он набрал номер телефона своего
бывшего ректора. Довольно быстро трубку подняли. Он узнал голос. Это была
супруга Сергеева.
— Варя, здравствуй, — сказал Манюков, — это
Виктор говорит.
— Какой Виктор? — не поняла женщина. — Вы не
туда попали.
— Это Виктор Манюков говорит из Москвы.
— Виктор Федорович, — испугалась женщина. Раньше
она называла его Витей, но теперь, когда он стал помощником Президента, она не
осмелилась назвать его так.
— Как дети, как Коля? Как вы поживаете?
— Все хорошо. Коля с сыном на рыбалку поехали. Сегодня
же суббота. Вы же помните, как они рыбалку любят.
— Ты почему мне «вы» говоришь. Варя? Это же я, Виктор
Манюков.
— Вы… ты…. вы меня простите, Виктор Федорович, я сама
не знаю, что говорю.
— У меня к тебе просьба. Варя, — попросил он
женщину. — Ты помнишь секретаря райкома Кузнецова? Ну, нашего бывшего
секретаря райкома. Он еще со мной баллотировался в депутаты.
— Помню, конечно, — испуганно сказала
женщина. — Только мы коммунистов не поддерживаем, — на всякий случай
сказала она. — Мы за вас голосовали, за Президента.
— Да-да, понятно. Ты мне можешь его телефон дать?
— Откуда же мне его телефон знать?
— Послушай, Варя, я тебе серьезно говорю, мне его
телефон нужен. Ты ведь должна знать. У тебя же брат его свояком был.
— Я и забыла совсем.
— Варя, мне очень нужен его телефон.
— Сейчас посмотрю… — Он ждал довольно долго,
минуты три, пока наконец она снова не подошла к телефону.
— Спасибо, Варя. А Коля вернется, ты ему привет передай,
скажи, пусть в Москву ко мне приезжает, я его ждать буду.
— Обязательно передам. Спасибо вам, Виктор Федорович.
— Ладно, ладно.
Он положил трубку. Посмотрел на записанные цифры и набрал
номер. На этот раз не отвечали долго. Потом раздался глуховатый голос:
— Слушаю вас.
Это был Кузнецов. Тот самый второй кандидат, против которого
появились заказные статьи. Тот самый секретарь райкома, который не должен был
пройти в депутаты. Манюков чуть кашлянул.
— Борис Александрович, — сказал он
смущенно, — я звоню, чтобы узнать, как ваши дела.
— Кто это? — удивился старик. С тех пор прошло уже
столько лет.
— Это Виктор Манюков, помните такого? Наступило
молчание.
— Виктор Федорович? — сказал Кузнецов. —
Помню, помню. Следим за вашими успехами, видим вас часто по телевизору.
— Как вы себя чувствуете?
— Да так, по-стариковски. Жена у меня умерла несколько
лет назад, вот теперь остался совсем один.
— Вы извините, что я так поздно вас беспокою.
— Да нет, ничего. Я, правда, не ждал вашего звонка.
Честно говоря, вы меня даже удивили.
— Борис Александрович, — чуть дрогнувшим голосом
вдруг сказал Манюков, — я вот почему позвонил… Хочу перед вами извиниться.
— За что? Что случилось?
— За те две статьи в газетах… Помните, про вас писали в
центральных газетах, когда мы с вами на выборы вышли?
— Вот оно что… Помню, конечно. А при чем тут вы?
— Поэтому и позвонил. Я тогда ничего не знал, Борис
Александрович. И только сегодня выяснил, что их организовали мои так называемые
друзья. Вы простите меня.
— Да-а. Вот оно как дело было. Столько лет прошло.
— Много, — согласился Манюков, — но я ничего
не знал. Поверьте. Я бы никогда не допустил…
— Что ж… Впрочем, я и тогда не верил, что вы могли
знать. Вы мне и тогда казались очень порядочным человеком. Мне ведь советчики
некоторые предлагали убрать ваши листы и не пускать вас к выборам. А я тогда
считал, что все правильно. Вы моложе меня. Лучше видели переспективу. Поэтому я
даже рад был, что такой у меня конкурент боевой. А про статьи эти подлые… Вы
про них не вспоминайте. Я ведь и тогда знал, что вы не можете быть причастны к
этой пакости. Вы профессор, доктор наук, интеллигентный человек. А статьи были
пасквильные, грязные. Поэтому напрасно вы извиняетесь, Виктор Федорович. Как я
вас тогда уважал, так и сейчас уважаю.
— Взаимно, — сказал глухим голосом Манюков, —
я вас тоже всегда уважал. Спасибо вам.
— Это вам спасибо, что старика вспомнили, позвонили.
Успехов вам.
— Спасибо. До свидания.
Он положил трубку, повернулся и увидел супругу. Она стояла в
дверях и смотрела на него.
— Может, ты мне что-то объяснишь? — спросила она.
— Не сейчас. — Он вернулся в кабинет. Нашел чистый
лист бумага, взял ручку и, подумав немного, написал сверху: «Президенту
Российской Федерации».
— Что ты делаешь? — спросила жена, вошедшая в
кабинет вслед за ним.
