— Хорошо, — кивнул молодой человек. — Два
месяца… — почти простонал он.
— А она вам сказала, что это он ее избил? —
спросил Дронго.
— Да. Но тогда кто же… Кто ее так избил?
— Это долгая история, Валера. Садитесь в машину, —
предложил Машков и, обращаясь к Дронго, показал на «Волгу». — Наш
сотрудник поведет первую машину, а другой сядет к этому парню. Значит, нам
придется сидеть вместе с этой стервочкой.
— Ничего страшного, — усмехнулся Дронго. —
Надеюсь, она не будет царапаться или кусаться.
Через пять минут они выехали. На заднем сиденье «Волги»
разместились Дронго и полковник. Между ними Суровцева. Они выехали на трассу.
— Сигареты у кого-нибудь есть? — спросила женщина,
обращаясь к Дронго.
— Курить вредно, — сказал он, — особенно с
вашими данными.
— Это вы меня вычислили? — спросила она. У нее
были красивые ноги, когда она села в машину, юбка поднялась, обнажив ее гладкие
колени. Дронго был довольно грузным человеком, и они оказались гораздо ближе,
чем он рассчитывал.
— Не вычислил, а предположил, что вы придете именно
сюда, — сказал он, пытаясь отодвинуться.
— Так я и думала. — Она прижала теснее свою ногу к
его и проникновенно заметила: — У вас умные глаза. Не то что у этих дурачков,
которые меня в больницу повезли. Как только вы вошли тогда в кабинет, я сразу
обратила внимание, какие у вас глаза. Вот вы и смогли все разглядеть.
— Я не думал, что вы захотите сбежать.
— Я не убегала, я вернулась за деньгами. А потом сама
бы пришла к вам с ними и с повинной.
— Это к ним, а не ко мне, — показал Дронго на
Машкова. — Однако вы еще и потрясающая лгунья. Я должен сказать, что
впервые в жизни встречаю женщину, которую можно охарактеризовать как абсолютное
зло.
— А вы в таком случае абсолютное добро, да? Это вы-то,
кагэбэшники?
— Нет. Я вообще не имею к ним отношения. Я эксперт по
расследованиям.
— В Чогунаше тоже ваша работа?
— Немного. Но там работала большая комиссия.
— Знаю я эти комиссии. Они бы без вас ничего не нашли.
И теперь не найдут, — уверенно сказала она.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего. — Она попыталась сжать губы, но это не
очень получалось. И тогда она повернулась к Дронго и четко, по слогам
произнесла: — Ни-че-го.
— Можете ничего не говорить, — заметил полковник
Машков, — ваш напарник согласился нам во всем признаться.
— Сережа Хорьков? — удивилась женщина. — Вот
подленький тип. Меня избивал, а сам сразу лапки кверху. И что вы ему пообещали?
— Полное помилование, — серьезно ответил
Машков. — Но это не я обещал. Это наш директор должен был переговорить с
Генеральным прокурором страны. Как только согласие прокурора получат, так его
сразу и отпустят. Конечно, в том случае, если он нам укажет, где находится второй
заряд. Но он клялся, что расскажет все.
— Он расскажет, — зло сказала Суровцева, — он
все расскажет. — А про деньги свои на Багамах он тоже расскажет? Он там в
банке полмиллиона держит, про это тоже расскажет? — зло спросила она,
отодвигая ногу от ноги Дронго.
— Он нам много чего расскажет, — строго заметил
Машков.
— Не верьте вы ему, не верьте ни единому его
слову, — она начала нервничать. — Значит, он на свободе гулять будет,
а меня посадят?
— Обязательно посадят, — поддержал игру
Дронго. — На вас ведь столько всего висит. В том числе и убийство
собственного мужа.
— Да вы что? — разозлилась она. — С ума
посходили. Он же убийца, преступник, рецидивист. Как вы можете даже подумать,
что нужно отпустить Хорькова. Меня спросите, я вам все расскажу. Все, все.
Зачем же меня в тюрьму отправлять? У меня ребенок маленький.
— Вы и так давно не видели своего ребенка, —
презрительно сказал Машков. — Вы же сидели в Хельсинки с Хорьковым, ждали,
когда оба ящика с грузом туда привезут и переведут вам деньги.
— Это он вам уже успел рассказать? — Она сильно
нервничала. Изуродованное лицо, равнодушный к ее прикосновениям Дронго,
помилованный Хорьков, отнятые деньги, все это именно в таком порядке и сводило
ее с ума. — Я вам все расскажу… — Теперь Суровцева чуть не плакала. Она
повернулась к Дронго, решив, что он главный. — Вы ведь можете и меня
помиловать. Я все расскажу.
— Где заряд? — спросил Машков.
— Он… — Она уже хотела ответить, но вдруг метнула
подозрительный взгляд на Машкова и отрезала: — Ничего я вам рассказывать не
стану. Сначала я должна Хорькова увидеть. Может, вы мне все врете.
— Странно, — вдруг сказал Дронго.
— Что странно? — Она снова повернулась к нему.
— Странно, что вы себя так ведете. Вы же интеллигентная
женщина, имеете высшее образование, красивая… Как могло получиться, что вы
стали такой сволочью.
— Что? — Она явно не ожидала от него такого слова.
— Что слышала, — грубо ответил Дронго и отвернулся
к окну. — Надо же такой стервой уродиться, — сказал он
вполголоса. — Я даже в книгах не встречал таких подлых тварей.
Она снова хотела сжать рот, и у нее снова ничего не
получилось из-за опухшей нижней губы. Тогда она прижала ладони к лицу и начала
громко плакать. В ее плаче было нечто театральное, и Дронго, повернувшись к
ней, презрительно покачал головой.
— Перестаньте, — рявкнул он, — свои актерские
способности будете демонстрировать следователям, которые будут вести ваше дело.
Вам еще понадобятся силы. Вы как минимум получите пожизненное заключение.
Он специально переигрывал, и Машков это понял. С другой стороны,
она при всей своей самоуверенности, ничего не знала ни об Уголовном кодексе, ни
о наказаниях, хотя Дронго был прав: пожизненное заключение ей вполне могли
дать.
— Как пожизненное? — сразу подняла она
голову. — Как это? Навсегда?
— Вот приедем, там и узнаете, — продолжал давить
Дронго.
— Подождите, — сказала она твердо, —
остановите машину. Остановите, — закричала она изо всех сил, и водитель,
нажав на тормоза, обернулся к ней. — Подождите, — произнесла она,
глядя на Дронго. — Я на все согласна. Я вам все расскажу. Я все вам
расскажу, — дважды повторила она, — все, что вы хотите. Я все знаю.
Не нужно меня в тюрьму. И не нужно отпускать Хорькова. Я сама вам все расскажу.
— Останови машину, — разрешил Машков и посмотрел
на Суровцеву. — Начинайте рассказывать. Впрочем, меня мало интересует ваша
исповедь. Мне нужно знать только одно. Где второй заряд? Кто заказал вам его
похищение?
— Он у мистера Ревелли. Он находится у него, —
крикнула Маша.
Москва. 17 августа
На совещании у директора ФСБ на этот раз собрались все, кто
имел отношение к расследованию преступлений, совершенных в Чогунаше. Здесь
присутвовали его заместители Потапов и Земсков. Приехали специально
приглашенные Ерошенко и Ильин. Находились вызванные сюда Машков и Левитин. Были
и другие офицеры, проводившие параллельно оперативную работу в Москве и
Финляндии. Не было только Дронго, пригласить которого никому даже не пришло в
голову. Земсков, узнавший о том, что Суровцеву нашли благодаря эксперту, ничего
не сказал, только кивнул головой Машкову. Сегодня он сидел мрачный и
торжественный.
