— У вас все?
— Все… но… — Генерала явно что-то смущало. —
Разрешите мне высказать свое личное мнение.
— Мы вас слушаем. — Директору не нравилось, когда
возникали какие-то посторонние обстоятельства. Потапов сейчас импровизировал,
что на него было совсем не похоже.
— Прошу включить в состав группы, вылетающей в Париж,
нашего эксперта. Я считаю, что он реально сможет помочь Машкову в решении
стоящих перед ним сложных проблем.
— Он не наш эксперт, — разозлился директор, —
и вообще, давайте заканчивать с этой порочной практикой привлечения к нашей
работе посторонних. Как вы считаете, Земсков?
Машков огорченно вздохнул. Генерал вряд ли станет возражать.
Он всегда был настроен против Дронго.
— Поддерживаю мнение генерала Потапова, — вдруг
сказал Земсков, — считаю, что наличие такого специалиста очень поможет
работе нашей бригады.
Директор удивленно взглянул на него и покачал головой. Он
хотел что-то спросить, но его опередил гость.
— Да, — подтвердил генерал Ерошенко, — это
правильно, он весьма толковый специалист. Он очень хороший аналитик.
Директор нахмурился. Получалось, что все высказались против
его мнения. Такого еще никогда не было. Он посмотрел на Машкова.
— Вы руководитель группы. Как вы считаете, полковник,
вам нужен будет этот внештатный эксперт?
— Так точно, товарищ генерал, — вскочил со своего
места Машков, — он нам просто необходим.
— Ну, тогда я просто не знаю, — пожал плечами
директор. — Если он вам всем так нужен, то пусть летит в Париж. Может, там
от него действительно будет какая-нибудь польза. На Суровцеву обратите особое
внимание, полковник. Чтобы у нее не было ни единого шанса сбежать. Вы за это
лично отвечаете.
Париж. 18 августа
Они прилетели в Париж группой в восемь человек. С виду это
была обычная туристическая группа. Две молодые женщины и шесть молодых мужчин.
Внешне они казались такими беззаботными и веселыми. По предложению Дронго они
поселились в маленькой дешевой гостинице «Бел Мон», расположенной недалеко от
Елисейских Полей. Дронго предложил этот отель еще и потому, что там были
длинные узкие коридоры и номера со смежными комнатами. Он сделал это намеренно,
поселив Машу Суровцеву вместе с сопровождавшей ее сотрудницей ФСБ в самой
дальней комнате, откуда Суровцева не смогла бы сбежать. Вторая женщина была
придана группе специально для сопровождения Суровцевой. Капитан Шалимова
разместилась в одной комнате с Суровцевой.
Остальные офицеры по двое, а Дронго и Машков получили
индивидуальные номера. Весь день восемнадцатого числа они провели в банке,
предъявляя его сотрудникам фотографии Ревелли и неизвестного итальянца. Но все
было тщетно. Никто не мог вспомнить ни первого, ни второго. В конце концов,
служащие банка были не обязаны помнить всех своих клиентов в лицо, тем более
что многие совершали самые рядовые операции по переводу денег. К этому времени
основные договоренности о единой валюте в странах Европы были достигнуты, и уже
не имело принципиального значения, в каком именно банке лежат ваши деньги. Все равно
все европейские банки готовились к переходу на единую валюту — евро.
С сотрудниками Интерпола они встретились вечером. На встречу
отправились Машков, Дронго и один из офицеров, говоривший по-французски.
Остальные остались в отеле. Особенно светиться не стоило. Не дай Бог всплывет
новость, что в Париж прибыло так много сотрудников ФСБ. Это сразу вызвало бы
ненужный интерес прессы. Сотрудники сильно нервничали, так как понимали, что
каждый потерянный день может оказаться роковым. Встреча состоялась в национальном
бюро Интерпола во Франции.
Их принимал Жак Корню, элегантный, высокий, худой мужчина с
короткой щеточкой усов, длинным носом, добрыми, мягкими глазами. Он был похож
на киноактера или шансонье и уж меньше всего на полицейского. Улыбаясь, он
долго слушал гостей, но в конце беседы лишь развел руками:
— Вы думаете, так просто найти Ревелли в нашей стране?
Мы ищем его уже несколько месяцев. В самой Италии его разыскивают за
мошенничество в особо крупных размерах. Суд состоялся в июне, а он до сих пор не
найден. Все его прежние конторы оказались закрытыми. Нельзя найти человека по
старому банковскому счету, это нереально.
— Может быть, то, что он связался с представителями
нашей мафии, поможет выйти на его след? — предположил Машков.
— Возможно, — добродушно улыбнулся француз. —
Но вы представляете, какая у нас сложная задача? Сейчас во Франции практически
нет границ. Достаточно человеку попасть в Шенгенскую зону, как все поиски
становятся очень трудными. Если Ревелли — Конти когда-нибудь выедет из Западной
Европы, тогда, конечно, мы сможем его арестовать. Но пока… — он развел
руками. — У нас нет границ, и мы не можем знать, куда именно он
перемещается. Надеюсь, вы меня понимаете?
Они понимали. И поэтому в отель возвращались в подавленном
настроении.
— Сегодня уже восемнадцатое августа, — задумчиво
сказал Машков. — Хорьков уверяет, что Ревелли требовал, чтобы груз
доставили именно в августе. Интересно знать, почему?
— Не знаю. — Дронго шел по тротуару, глядя себе
под ноги. — Я был во Франции на пятидесятом Каннском фестивале с
сотрудниками Службы внешней разведки. У нас тогда была очень сложная задача, но
мы знали, кого и где искать. Этот Корню прав. Мы так не найдем Ревелли. Нужно
придумать какой-то трюк.
— Дать объявление в газету, — пошутил
Машков, — что мы ищем исчезнувшую атомную бомбу? Или синьора Ревелли —
Конти, которого должны допросить. Это несерьезно. Но как нам тогда найти его?
— Подождите, — остановился Дронго. — Хорьков
дал нам телефоны Ревелли, которые не отвечают, и адреса его старых офисов, которые
закрыты. Но, как нам сообщила Суровцева, в последний день перед арестом он
вызвал Полухина и поручил ему убийство Ревелли. Правильно?
— Да. Но при чем тут Полухин?
— Они нас обманывают, — убежденно сказал
Дронго, — и Хорьков, и Суровцева нас обманывают. Они не договаривают всей
правды до конца. Если Хорьков вызвал к себе Полухина, то он должен был дать ему
конкретный адрес, где именно искать Ревелли. Он же не мог сказать киллерам,
чтобы они рыскали, как мы, по всему Парижу. Он знал точный адрес. Как же я
этого не понял в Москве! Сейчас вы сказали про объявления, и я сразу же
подумал, что нельзя посылать убийц к человеку, адреса которого ты не знаешь. И
еще. Хорьков должен иметь телефон Ревелли, чтобы оперативно с ним связываться.
Он ведь до последней минуты сидел в Хельсинки и верил, что груз будет найден.
Быстрее в гостиницу! Я же говорил, что нельзя доверять этой «сладкой парочке».
Они остановили такси и поехали в отель. Быстро поднялись
наверх и прошли к номеру, где разместились женщины. Постучали, но никто не
ответил. Они постучали еще, но никто не откликнулся и на этот раз.
