Манюков понял, что положение еще хуже, чем он предполагал. И
понял, что назойливый иностранный гость, побывавший у него в субботу, уже
передал в Вашингтон свои подозрения, сработав достаточно оперативно.
— Вы, конечно, не виноваты, — продолжал
Президент. — Хотя, знаете, мне сообщили о ваших неофициальных контактах с
американцами. Они у вас бывают дома и дружат с вашей семьей… И дочь ваша сейчас
в Америке отдыхает. Вы знаете, где она отдыхает?
— Догадываюсь. — Во рту у Манюкова стадо непривычно
сухо.
— Мне тут прислали бумагу из ФСБ. — Президент
кивнул на папку, лежавшую сверху. Там находились особо секретные документы из
ФСБ. — Они утверждают, что вилла принадлежит сотрудникам ЦРУ.
«Я так и знал, — почему-то равнодушно подумал
Манюков. — Все правильно. Так и должно было быть».
— Мы вас ни в чем не виним, — закончил
Президент, — но с иностранцами нужно было вести себя поаккуратнее. Ньюмена
мы примем и объясним все, что он захочет узнать. А ваше заявление…
Президент чуть помедлил и решительно закончил: — Я его
подпишу, раз вы сами так решили. Куда вы хотите пойти работать?
— Я думал вернуться в науку. — Теперь ему стало
легче. Теперь не придется врать, изворачиваться, обманывать себя и других. Все
было правильно.
— Можно и так, — согласился Президент. — Мы
ведь вас тогда, можно сказать, силком тянули. Я помню, как вы не хотели уходить
со своей работы.
Он помедлил. Расставаться вот так было не в правилах
Президента. Но и тянуть не имело смысла. Президент встал. За ним поднялись оба
его сотрудника.
— Спасибо вам за все. — Президент протянул
Манюкову руку. — Вы и сейчас своей отставкой помогли нам. Я всегда считал
вас, Виктор Федорович, очень принципиальным и порядочным человеком.
— Спасибо. — Он был действительно взволнован.
Когда Манюков вышел из кабинета. Президент остался с
руководителем своей администрации и спросил у него:
— Кто будет разговаривать с Ньюменом?
— Министр обороны. Он был в Финляндии. Он знает
ситуацию лучше других. Но американцы могут потребовать провести
непосредственную ревизию на местах. Так сказать, проверить обоюдные запасы
ЯЗОРДов. Тогда будет, конечно, хуже. Ни мы, ни американцы пока официально не
признаем возможность существования подобного оружия.
— Ясно. — Президент нахмурился. — Приказ на
Манюкова подготовьте, я подпишу. До приезда этого Ньюмена. Чтобы успели.
Виктор Федорович, вернувшись в свой кабинет, впервые
почувствовал себя необыкновенно легко и хорошо. Словно спал тот груз
ответственности, который лежал на нем все эти дни, когда он узнал о случившимся
в далеком сибирском Научном центре в Чогунаше. Теперь ему стало гораздо легче.
Он поднял трубку и позвонил домой.
— Все в порядке, — сообщил он жене, —
подписали мое заявление.
— И даже не просили тебя остаться? — Жена, как и
все женщины, была непоследовательна. Она, похоже, забыла о том, что говорила
два дня назад.
— Просили, — немного соврал он, — даже
говорили, как ценят меня. Но я настаивал. Она поняла, что он несколько
преувеличивает, и поэтому прежняя рассудительность вернулась к ней.
— Все правильно, Витя, — сказала жена, — ты
все сделал правильно.
— Я думаю позвонить детям, пусть они
возвращаются, — сообщил он.
— Подожди немного, — попросила она. — Я
говорила сегодня с ними. Им там так хорошо. Пусть побудут еще несколько дней.
Какая разница, когда они вернутся?
Он хотел возразить, но даже у его принципиальности был
какой-то разумный предел. В конце концов, нет ничего страшного, если дети
побудут там еще несколько дней. Он уже и так заплатил за их отдых очень высокую
цену.
— Хорошо, — согласился он с женой, — позвоним
завтра.
Положив трубку, Манюков начал собирать свои личные вещи.
Нужно будет принести из дома сумку или чемодан, чтобы сложить туда все это,
подумал он. Открыл ящик. Там лежали его бумаги, документы, фотографии. На
некоторых он был в составе различных делегаций. А вот и семейные фотографии. Он
перебирал карточки, пока вдруг не наткнулся на одну, заинтересовавшую его. На
переднем плане стоял он сам, жена, дочь и двое его внуков. А на заднем, чуть
сбоку, были видны улыбавшиеся мистер Кларк и Саша. Манюков долго смотрел на эту
фотографию. Потом вздохнул, убирая в папку и ее. «Если бы знать про все
опасности, которые подстерегают тебя в жизни, — подумал он, — тогда
жить было бы гораздо легче. И гораздо неинтереснее».
Он продолжал доставать из ящиков стола свои личные вещи, уже
не думая об американце, столь резко и неожиданно повлиявшем на его судьбу.
Париж. 19 августа
— Уверяю вас, мистер Машкофф, что вы напрасно так
волнуетесь, — благодушно улыбался Корню, глядя на сидевших перед ним этих
непонятных русских. Он не понимал, почему они так нервничают, почему ворвались
к нему в бюро без предварительного звонка и чего, наконец, хотят эти нервные
типы.
— Поймите, мистер Корню, речь идет о нашей
мафии, — горячился Машков. — Эти люди способны на все. Вы же можете
позвонить комиссару полиции, чтобы он нас принял.
— У нас с полицией разные функции, — развел руками
Корню. — Полиция занимается совсем другой категорией преступников. А наша
задача — информационное обеспечение полиции. Мы не обязаны арестовывать
кого-либо и тем более принимать участие в разных операциях.
— Но вы можете позвонить комиссару, — теряя
терпение, спросил Машков. Учитывая, что весь разговор шел еще и через
переводчика, то они тратили на беседу времени в два раза больше.
— Я позвоню, — вздохнул наконец корректный Корню,
приглаживая свои немного подкрашенные волосы, — но вы напрасно считаете,
что это может привести к каким-то конкретным результатам. Кроме того, сейчас
август, и многие находятся в отпуске. Комиссар Жерар только вчера вернулся из
отпуска, и мне будет очень неловко, что я беспокою его в первый же рабочий
день.
Корню со вздохом поднял трубку и попросил позвать к телефону
комиссара Жерара. Он долго объяснял ему что-то. Очевидно, комиссар тоже не очень
хотел видеть у себя иностранцев. Но наконец они договорились, и Корню, положив
трубку, удовлетворенно вздохнул:
— Он будет ждать вас после трех часов дня.
— Сейчас, — разозлился Машков, — поймите,
речь идет об очень важных преступниках.
— Но вы же видели, что я с трудом добился его
согласия! — изумился Корню.
— Поехали, — встал Дронго. — Давайте без
всяких разговоров поедем к этому комиссару. Эти самовлюбленные кретины не
понимают, что здесь происходит. Если первый ящик попал в Париж, то он может
взорваться в любую секунду. Представляешь, что останется от этого города?
