– Нет уж, спасибо.
Мне нужна только одна девушка, и ее здесь нет.
– Все еще думаешь о ней? – Голос Уэйда тих, словно он боится, что я разозлюсь, если мы начнем этот разговор, и, вероятно, он прав. Просто думать о ней очень больно. Ему и имя называть необязательно, и так ясно, о ком речь.
– Из-за нее мне захотелось покурить, – признаюсь я. – Мне показалось, что я видел ее на игре, но это была не она.
– Знаешь, а ведь я видел ее, – спокойно говорит он.
– Где? На игре? – Вот урод. Почему мне не сказал? Конечно, я понятия не имел, что бы сделал, если увидел бы ее. Но, черт возьми, я ревную.
– В кампусе. Она прошла рядом, словно и не заметила меня, но думаю, все же заметила. – Уэйд почесывает подбородок. – Она выглядела грустной.
Я тяжело дышу, сосредоточиваясь на вечеринке в гостиной. Какая-то девица уже сняла топ, и парни свистят, требуя снять остальное. Меня она ни капли не заводит. Грудь слишком большая, а лифчик неудачный. Хотя никто из парней не жалуется.
– Не говори мне об этом, приятель.
– Как хочешь. Просто подумал, ты должен знать. – С этими словами Уэйд оставляет меня в одиночестве и сливается с толпой, выхватывая красный стаканчик из руки случайной цыпочки и делая глоток, а потом возвращая его с широкой улыбкой.
Вот так девушка попала в его сети. Лохматые вихры и все такое. Я был такой же, за исключением волос. Я входил в комнату, улыбался, произносил несколько слов, и вокруг уже толпились девчонки. Легко и просто. Даже слишком легко.
И наконец мне бросили вызов, я запал на девчонку и сам все испортил. Мне не хватает мужества, чтобы прийти к ней и все исправить. Она была лучшим в моей жизни, а я прячусь от нее. Продолжаю прятаться.
Выходя на улицу, иду к бочонку Деза и наливаю пива с огромным количеством пены, затем отправляюсь во двор, подальше от вечеринки, шума и девушек. Во дворе тоже есть парочка, они стоят поблизости, за деревом, но я их игнорирую. Достаю телефон и проверяю сообщения, доходя до имени Челси. Для храбрости одним глотком допиваю стакан, благодарный за то, что одна затяжка не затуманила мой мозг.
Я такой же нервный, неуклюжий кретин, чья голова забита мыслями о Челси.
Бросив пустой стакан на землю, я держу телефон трясущимися руками. Пальцы бегают по клавиатуре, сердце бешено бьется, и я даже вспотел.
Но я сделаю это. Я напишу ей и скажу правду. Расскажу о своих чувствах.
Это меньшее, что я могу сделать.
Челси
Я осталась одна. Не знаю, что и делать. Кэри уехала почти две недели назад, после того как свалилась с тяжелой ангиной. От кого она могла заразиться? Думаю, это все тупоголовый Брэд. В конце концов, болезнь передается через поцелуи.
Ее мать хотела, чтобы она немедленно бросила учебу, Кэри долго сопротивлялась, но так сильно уставала, постоянно температурила, и родители заставили ее вернуться. Она уехала домой, переживая, что я останусь одна в этой дурацкой квартире, которую не могу себе позволить, но что ей было делать? Она больна. Не смертельно, но достаточно сильно, чтобы отказаться от учебы.
Пытаясь решить проблему, я взяла дополнительные смены в закусочной и больше учеников, но мои собственные оценки страдают из-за того, что я постоянно занята другой работой.
Я выдохлась. И совершенно разбита. Даже попыталась найти соседку по комнате, но разве это возможно в конце семестра? Несколько дней назад я виделась с арендодателем, и теперь он хочет, чтобы я выехала побыстрее и он мог сдать квартиру другим людям.
А что я? Мне некуда идти. Возвращаться домой не хочу, хотя мама просит об этом ежечасно.
Сегодня суббота, выходной. Я отработала вечернюю смену в пятницу и едва держусь на ногах. Завтра снова на работу, прямо с утра, но я совсем не жду рассвета.
Жизнь – отстой. Не знаю, как так вышло. Только что все было идеально, ярко: счастье, парень, секс, большие надежды. А теперь ничего, только мрак, пустота и усталость, бесконечная работа и учеба. Бесцветно и уныло, как в тумане.
Телефон зазвонил, я беру трубку, прислушиваясь к маминой болтовне о том, что больше нет денег, она переживает, как же мы будем жить. Не знаю, что ей ответить, какой совет дать. Я всегда была ее опорой, надеждой, лекарством от меланхолии.
Теперь я та, кто потерял надежду, но мама так сосредоточена на своих проблемах, что совсем не замечает, в каком я состоянии. У меня куча проблем, хотя я, разумеется, не говорю о них. Я стала совершенно другой, а она ничего не замечает.
– Я говорила с твоим папой, – наконец произносит она, и я понимаю, что ради этого она и завела весь разговор.
Я свернулась клубком на кресле в гостиной, осознавая мамины слова. Родители Кэри забрали всю свою мебель, включая диван. У меня почти нет обстановки. Кэри беспокоится об этом, постоянно пишет мне, спрашивая, все ли хорошо и не злюсь ли я.
Но как я могу? Она заболела, и очень заботливые родители увезли ее.
– Почему ты вообще разговариваешь с ним после всего, что он тебе сделал? – Спрашиваю я, хотя и боюсь услышать ответ.
– Он хочет помочь, дорогая. Он понимает наше тяжелое положение и хочет быть полезен своей семье.
Поздновато, на мой взгляд.
– И чем же он может помочь, сидя в тюрьме?
– Челси! Не говори так о папе, – заявляет мама.
Ненавижу, когда она называет его моим «папой». Я не зову его так много лет. Для меня он просто отец. Папой для меня он никогда и не был. Он никогда не заботился обо мне.
– Да все равно, – бормочу я. – Мне не нужна его помощь.
– Он сказал, куда положил деньги перед тем, как попасть в тюрьму. Я собираюсь снять их со счета и придержать для него. Он сказал, я могу взять себе какую-то часть прямо сейчас, – объясняет она, ничуть не смущаясь подобной договоренностью. – Разве это не помощь?
Опасение шевелится в желудке, мне становится дурно.
– Это грязные деньги, мама.
– Вовсе нет, – убежденно отвечает она. Она верит в то, во что хочет верить. Вот такой она и была всегда со своим мужем. Моим отцом. Он ужасный человек. Прямо как мама Оуэна.
Моя же мать, несмотря на вечные предупреждения относительно мужчин, о том, как плохо они станут со мной обходиться, что им нельзя доверять и лучше быть одной, ведет себя прямо противоположно. Мой отец – ее абсолютная слабость. А она даже не замечает этого.
– Вовсе да! Грязные деньги. У него ведь секретный счет, и он хочет, чтобы ты сняла деньги и ему не нужно было напрягаться в поисках работы после того, как выйдет. Он сделает все твоими руками, а сам останется чист. А когда его освободят, ты отдашь деньги и будешь думать, что все наладилось в жизни и между вами в частности, а потом он бросит тебя. Снова.
