– Скушайте булочку, – сказала мисс Фрум, пододвигая к нему блюдо с выпечкой.
Эдвард нацелился на лимонное безе. Почти пустое внутри, оно, хрустнув, обдало его градом крошек. Вставшая подлить ему чаю мисс Фрум поместила чайник обратно на плиту и ладонью отряхнула Эдварду перед рубашки.
Эдвард этим самым безе чуть не поперхнулся.
– Дайте-ка я налью вам воды, – мягко сказала мисс Фрум, а при повороте вдруг пошатнулась и чуть не упала сама. Эдвард, вскочив, удержал ее за плечи, после чего помог сесть. На вид она была еще бледнее чем раньше, хотя губы стали еще красней.
– Извините, – сказала она. – Что-то я последнее время слаба. Зима выдалась нелегкой.
Эдвард спросил, не вызвать ли доктора, но мисс Фрум сказала, что не надо. Вместо этого она попросила своего гостя подойти к холодильнику и достать оттуда бутылку, что возле пакета с молоком. Эдвард все выполнил в точности, попутно подметив, что в холодильнике не холод, а прямо-таки мороз, и возвратился к хозяйке с бутылкой красного вина.
– Налейте, пожалуйста, немного, – попросила мисс Фрум.
Эдвард налил в чашку. Жидкость оказалась более вязкой, чем вино, и от нее шел слабый, но откровенно неприятный запах. Чем-то он напоминал лавку мясника.
– Что это? – спросил Эдвард, в то время как мисс Фрум делала долгий глоток.
– Крысиная кровь, – ответила она, салфеткой отирая с подбородка пролившуюся капельку.
Эдвард решил, что ослышался, но пованивание из кружки, похоже, свидетельствовало как раз об обратном.
– Крысиная кровь? – переспросил он, тщетно скрывая в голосе отвращение. – Но… зачем? Зачем вам пить крысиную кровь?
– Потому что это все, что у меня есть, – ответила мисс Фрум как о чем-то само собой разумеющемся. – Если бы у меня было что-нибудь качеством повыше, я бы пила его.
Эдвард прикинул, насколько сложнее было бы приобрести что-нибудь повкуснее крови грызуна; получалось, совсем несложно.
– А как насчет вина? – предположил он.
– Ну так вино же не кровь, дорогуша? – ответила мисс Фрум ласковым тоном учительницы, вразумляющей школьного недоумка вроде тех, что хлебают из чернильниц и забывают, когда надо попроситься в туалет.
– А зачем вообще кровь? – спросил Эдвард недоуменно. – В смысле, ведь у людей ее пить даже и не принято?
Мисс Фрум аккуратно, с легким пренебрежением, прихлебнула из чашки.
– Возможно, вы правы, но это все, что я могу употреблять. Это единственная пища, которая мной усваивается. Без нее я бы умерла. Кровь в принципе может быть любая, хотя козья… Козья, пожалуй, излишне терпковата. Таким образом, крысиная кровь – это мое последнее прибежище.
Эдвард тяжело опустился на стул.
– Вам, наверное, все это тяжеловато? – спросила мисс Фрум участливо.
Она легонько погладила его ладонь. Кожа ее почти просвечивала; Эдварду показалось, что он видит сквозь нее кости.
– Что ж это за человек такой, который пьет кровь? – покачал головой Эдвард, сокрушаясь такой ужасности.
– Да нет, не человек, – вздохнула мисс Фрум. – Им я, пожалуй, зваться больше не могу. Для меня уместней другое слово, хотя мне не нравится, когда его употребляют. У него такие… негативные коннотации.
Эдвард ощутимо напрягался, пытаясь понять, что же это за слово. Сообразительностью он не блистал, чем, собственно, и был мисс Фрум симпатичен.
– Слово, слово… – все еще гадал Эдвард. – Уж не?..
Мисс Фрум его опередила.
– Да, – чуть передернувшись, сказала она. – Оно самое.
Эдвард рывком отодвинулся от нее – даже, можно сказать, отпрянул, пока не понял, что уперся спиной в угол.
– Не подходите ко мне! – выпалил он и, лихорадочно нашарив под рубахой, выставил наружу серебряный крестик. Крестик был мелкий, с полдюйма, и едва виднелся между большим и указательным пальцами.
– Ой, да не глупите вы, – горько усмехнулась мисс Фрум. – Ничего я вам не сделаю. И уберите это. От него все равно толку нет.
Секунду-другую Эдвард еще продолжал крестик держать, а затем стыдливо упрятал его обратно под рубашку. Тем не менее от скрытой угрозы за столом он все равно держался как можно дальше. Глаза его шныряли в поисках возможного оружия в случае нападения, но единственным увесистым предметом здесь был фруктовый пирог.
– То есть это все неправда, насчет крестов и всякого такого? – неуверенно спросил он.
– Конечно, нет, – ответила мисс Фрум с некоторой даже обидой.
– А как насчет того, чтобы наружу выходить только ночами?
– Эдвард, – терпеливо произнесла мисс Фрум. – Мы с вами полдня работали в саду. Пока не стемнело.
– Ах да, точно, – спохватился юноша. – Верно. Ну а насчет кола сквозь сердце?
– А вот это срабатывает, – согласилась мисс Фрум. – Но оно бы сработало и с кем угодно, верно? То же самое можно сказать и об отрубании головы, хотя этого я на себе, признаться, тоже не испытывала.
– Ну а бросить в быструю реку?
– У меня медали по плаванию, – сказала мисс Фрум. – Еще со школы.
– А чеснок? – уже с тающей надеждой перечислял Эдвард.
– Мне до него дела нет, – отмахнулась мисс Фрум. – Ну, разве что в качестве приправы.
– Сон в гробу?
– Да будьте же вы серьезны! – потеряла наконец терпение мисс Фрум.
Эдвард немного подумал.
– Послушайте. За исключением питья крови, вы уверены, что вы, э-э… ну, сами знаете что?
– Гм, – собралась с ответом мисс Фрум. – «Питье крови», как вы это называете, вполне существенная часть этого «сами знаете чего». Вдобавок я очень стара – старее, чем кажусь; старее даже этой деревни. Я то, что я есть, и была такой долгое, долгое время.
– Но ведь, э-э… ваши нападают на людей, разве не так?
– Лично я нет, – сказала мисс Фрум. – Я любительница спокойной жизни. Если начать напропалую кусать людей и пить их кровь, через какое-то время это станет непременно заметно. Проще охотиться на диких животных, на худой конец, поймать кошку, а то и приложиться к коровьей шее, хотя это не очень гигиенично. – Она печально вздохнула. – К сожалению, моя предвзятость к охоте на людей означает, что мои силы вот уже несколько десятилетий иссякают. Я уж даже толком не знаю, как прикладываться к корове, и вот теперь дошла до крыс. А ведь их нужно с полсотни, чтобы их питательную ценность уравнять хотя бы с пинтой человеческой крови. Вы представляете, насколько это сложно – изловить полсотни крыс?
Эдвард прикинул, что, наверное, это в самом деле очень непросто.
– Хотя, если экономно растягивать, то одной пинты мне хватает на несколько месяцев, – заключила она. – Во всяком случае, хватало раньше, но теперь я слабее, чем была. Скоро я начну стареть, и тогда…
