Чувствовалось, как по столпу поднимается некая энергия, отчего шар светится подобно лампе.
Эффект можно было сравнить с действием медальона. Хотя медальон усиливал в основном волю. Шар же углублял и чувства, наделяя их озаренностью. То же самое и со знаниями. Медальон концентрировал ум, а одухотворенная сила его одновременно расширяла, так что теперь разум Найла вмещал в себя и эти горы, и Долину Мертвых с ними вкупе.
Приобщившись к силам кристалла, Найл уяснял теперь и его цель, и суть его, и историю. Создатель шара был священнослужителем, потратившим год, чтобы найти глыбу кварца весом в полсотни фунтов и вызволить из кристаллической темницы этот полуфунтовый шар, чья энергия скоплялась на протяжении полутора миллионов лет.
Неудивительно, что его так жаждет заполучить Маг. Завладев этой вещью, он невероятно усилил бы свою мощь. Ведь нити от этого кристалла простираются по всему миру подобно паутине, а энергия, сверкающая сейчас трепетными сполохами, – это энергия самой Земли, та же взрывная сила, что исторгается громом и молнией. Подобно заряду батареи, она хранится в окружающих сейчас Найла кристаллах. А со входом в мир шара эта сила сделалась доступна его, Найла, уму. Не сходя с этого самого кресла, служащего своеобразной смычкой между умом и шаром, он мог бы вызвать громовое сотрясение всей Долины Мертвых; мог сделать так, чтобы озеро вышло из берегов и сокрушило все на своем пути.
Пронзительная эта догадка рождала вполне логичный вопрос. Отрешившись умом oт шара – отчего тот заметно потускнел, – Найл спросил у старого тролля:
«А у карвасида есть в распоряжении подобный шар?»
«Есть, только несравненно слабее».
«Откуда он взялся?»
«Карвасид сделал его сам, используя порабощенного боку. Бока, – предвосхитил он следующий вопрос, – это дух природы, обитающий в серебряных и медных рудниках. Он может принимать человеческое обличье. Вообще боки – замечательные мастеровые мира дива».
Переданная умозрительная картина была не сказать что приятна. Перед глазами встал высоченный, будто освежеванный человек с худым трупным лицом и запавшими красными глазами, довольно-таки зловещими. Прочтя мысли Найла, старый тролль сказал:
«Да, они могут быть очень опасны. Но карвасиду как раз нравится демонстрировать на них свою силу».
«А откуда взялся ваш собственный шар?»
«Его сделал мой прадед. Он не такой мощный, как твой, потому что кристалл у него погрубее».
Судя по мысленному образу, большая роль здесь отводилась структуре кристаллической решетки, как у портных внимание уделяется текстуре и изяществу ткани.
«Можно попробовать?» — спросил Найл.
«Конечно».
Убрав из углубления шар Найла, старик поместил туда свой. Устанавливать контакт не потребовалось – хрустальный стул сам осуществил смычку, – и сразу сделалось понятным значение слов тролля. Этот шар не мог концентрировать такое количество земной силы – поле охвата у него было меньше.
Напрашивался еще один вопрос.
«Интересно, а почему никто из угнанных в полон пещерных жителей за все время так и не открыл карвасиду, где упрятан шар?»
«Об этом знал один лишь жрец, а он был убит».
«А сами вы никогда не думали его отыскать?»
Старик покачал головой.
«Уж коли сам карвасид с этим не справился – а мне это известно, – значит, шар спрятан был надежно. Да и найди я его, не хотелось бы после этого сносить на себе неуемную алчность карвасида».
«И еще один вопрос. Ты мог бы подсказать нам наиболее удобный путь в Страну Призраков?»
«Это необязательно, – ответил старый тролль. – Ты все можешь узнать через него. – Он кивком указал на кристальный шар. – А теперь мы, пожалуй, оставим тебя одного, более-менее с ним освоиться».
С этими словами он забрал с паллена свой шар, заменив его шаром Найла. Его свет тут же сделался ярче, а Найл испытал кратковременное внутреннее сжатие, какое бывает, если с непривычки повернуть медальон.
Спустя минуту он остался в пещере один. Капитана явно обрадовал повод удалиться: от такой энергии пауку было не по себе.
Хотя и приятно было оказаться в одиночестве, но все равно без стороннего совета Найл чувствовал себя до странности скованно: надо что-то делать, но что и как?
Первое, что пришло в голову, это установить контакт с матерью, узнать, как там сейчас Вайг. Найл расслаблялся, пока не почувствовал, как от него в эфир протянулись незримые нити живого восприятия. Затем он привел в действие навык, которым овладел в келье Сефардуса, – своеобразный «щелчок» в мозгу – и представил во всех деталях комнату матери.
Все получилось так быстро, что он даже сам не успел подготовиться. Какое-то мгновение – и вот Найл уже в комнате матери, что в другом крыле дворца. Стоял он спиной к двери, а мать сидела на стуле, штопая детскую одежонку.
Ощутив постороннее присутствие, она подняла взгляд и от неожиданности чуть не вскрикнула. Найл, округлив глаза, поднес палец к губам.
«Что ты здесь…» — начала она, но голос сорвался.
Видно было, что ее бьет дрожь, а шитье упало на пол. Мать наверняка думала, что перед ней привидение.
«Не беспокойся, я в порядке», – быстро сказал он.
Мать посмотрела в окно, где в ночном небе сияли звезды.
«Но ведь у нас сейчас время…»
«У меня теперь есть другой способ тебе являться. Как Вайг?»
«Все такой же, очень слабый. Но где ты сейчас?»
Найла разобрал смех. Нелепость какая: они с матерью в одной комнате, а она спрашивает, где он сейчас находится.
«В пещере, у Серых гор. Ты только не тревожься. Я снова приду, завтра».
Картина на глазах начала тускнеть; секунда – и он опять в пещере. Суть происшедшего была ясна: он слишком слабо концентрировал ум, полагаясь в основном на силу шара. Отсюда напрашивался примечательный вывод: без активного умственного усилия мощность шара на порядок ослабевает.
Часть вторая
Найл понятия не имел, как выведать о Стране Призраков хоть что-нибудь. Но едва войдя в мир кристалла, он мгновенно ощутил себя в центре некой паутины и понял, что нужно научиться считывать ее вибрации, ориентируясь по ним, как паук в тенетах. Сразу от центра, где находился непосредственно он, пролегал внешний мир, начинаясь с каменистой долины, через которую Найл проник в подземный мир троллей. Сейчас ее окутывала мгла, но стоило вглядеться, как в считаные секунды темная завеса поднялась подобно туману и пейзаж стал различим ясно как днем.
Но это не был день в обычном понимании. Он словно подернулся сероватым флером иллюзорности. Что-то подобное Найл замечал во время встречи с матерью, но счел это за слабое освещение в комнате. Теперь же было понятно: все обусловлено энергией кристалла, способной проникать сквозь твердую материю так, что незыблемые предметы обретают почти полную прозрачность. Нечто сродни «двойному видению», которое ему приоткрылось после разговора с богиней Дельты.
