С конца 20-х и в 30-е годы работа по розыску и ликвидации за рубежом бежавших туда бывших чекистов превращается в важное направление деятельности ОГПУ. Это было обусловлено ростом числа подобных беглецов, а также тем ущербом, который наносился их последующей деятельностью в эмиграции и показаниями, направленными против СССР, правящего режима и его спецслужб. Правовым основанием для подобной деятельности стало постановление Президиума ВЦИК СССР от 21 ноября 1929 года «Об объявлении вне закона должностных лиц из граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в СССР».
На основании указанного постановления сотрудники ОГПУ имели право за границей похищать или на месте ликвидировать перебежчиков из своих рядов без дополнительного документа или даже заочного приговора по каждому из них в отдельности. В 1934 году закон расширяет право на репрессии в отношении сбежавших за границу сотрудников спецслужб и в целом военнослужащих. С этого времени у сотрудников НКВД и Разведупра берут расписки в том, что они предупреждены, что в случае их измены и бегства за рубеж их родственники в СССР могут быть расстреляны, а в отношении их самих будет происходить внесудебная расправа НКВД в любой точке мира без дополнительных предупреждений
.
После освобождения С.А. Мессинга летом 1931 года от обязанностей начальника ИНО этот пост 1 августа того же года занял А.Х. Артузов. В новом качестве он приступил к критическому анализу состояния дел в разведке. Ситуация в ней срочно требовала, по его мнению, «улучшения качества работы агентурной сети и повышения работоспособности резидентур». Артузов утверждал, что в заграничной работе ОГПУ наблюдалось отсутствие боевых темпов в работе, халатность работников и неумение с их стороны добиться такой постановки дела, при которой агентурная сеть работала бы регулярно, без перебоя и наиболее полно освещала все происходящие процессы, явления и события, а также заблаговременно вскрывала бы антисоветскую и контрреволюционную деятельность.
В своих приказах новый начальник ИНО отмечал недостатки разведывательной деятельности, и в частности такую, как слабость аналитической работы: «В сводках до сих пор преобладает фотографирование фактов, не дается анализа тем или иным явлениям, таковые не изучаются, происходящее в странах освещается с громадным опозданием, рабоче-оперативные сводки не представляют собой единого целого документа с логическим изложением всех материалов и фактов с освещением агентурно-оперативных материалов». В руководящих документах ИНО подчеркивалось, что «работники разведки должны себе совершенно твердо уяснить, что информация, не предупреждающая события, вовремя не вскрывающая тех или иных процессов или тенденций, а, наоборот, плетущаяся с огромным опозданием в хвосте их, нам наполовину не нужна, не представляет какой-либо ценности»
.
С приходом Артузова к руководству ИНО активизировалась работа против военной эмиграции и, в частности, по Русскому Обще-Воинскому Союзу, с которым он активнейшим образом боролся еще в 20-е годы в качестве руководителя Контрразведывательного отдела ВЧК — ГПУ — ОГПУ. В оперативных документах ИНО за подписью Артузова указывалось, что «в связи с усложнившейся международной обстановкой в РОВСе усиливаются надежды на близость интервенции, скорейший конец Советской власти, отсюда мы и констатируем оживление его контрреволюционной деятельности»
. Против РОВСа осуществлялся целый ряд операций. Упомянем, например, вербовку и активную работу в высших кругах военной эмиграции генерала Н.В. Скоблина; переориентацию на работу по РОВСу видного деятеля эмиграции С.Н. Третьякова, привлеченного к сотрудничеству с ОГПУ еще в 1929 году; привлечение в кадры советской разведки Н.Ф. Абрамова, с последующим направлением его за границу и внедрением в ближайшее окружение отца — одного из руководителей РОВСа генерала Ф.Ф. Абрамова и др. Подробнее обо всем этом пойдет речь пойдет в дальнейшем.
Столкнувшись с острым дефицитом профессионально подготовленных для работы в ИНО кадров (знание иностранных языков, обычаев и традиций зарубежных стран, опыт работы за пределами СССР), Артузов приступил, с помощью партийных органов, к подбору и переводу во внешнюю разведку работников из других служб. Среди них были как сотрудники военной разведки, так и служащие других подразделений органов госбезопасности, в том числе большая группа лиц, работавших с ним ранее в контрразведке (С.В. Пузицкий, Т.С. Малли, В.С. Кияковский, О.О. Штейнбрюк, Н.И. Шнеерсон, Ф.А. Гурский. А.П. Федоров и др.). Последние были значимы не только с точки зрения того, что они ранее работали вместе с Артузовым и под его руководством в КРО, в силу чего он их хорошо знал и доверял. Дело в том, что они, хорошо зная контрразведывательную работу, могли использовать этот опыт в своей разведывательной деятельности, сталкиваясь с сотрудниками иностранных контрразведок. Переход бывших контрразведчиков на работу в разведку ОГПУ был обусловлен и тем обстоятельством, что многие из них не хотели работать с Леплевским, который пришел с Украины с печальной славой. Даже сама его фамилия стала обыгрываться как способность лепить липовые дела
. Поэтому эти чекисты охотно откликнулись на призыв Артузова перейти на службу в разведку.
Сочетание разведывательной работы с легальных и нелегальных позиций стало к тому времени правилом во внешней разведке. Но, исходя из остроты международной обстановки и сохранявшейся опасности начала новой войны, Артузов усилил работу разведки с нелегальных позиций. С этой целью под его руководством развернулась большая работа по реорганизации советских разведывательных сетей за границей. В ноябре 1932 года Артузов издал специальное распоряжение об усилении нелегальной работы и о подготовке легальных резидентур к переходу на нелегальные условия работы. Это касалось в первую очередь одного из главных центров советской разведывательной работы в Европе — берлинской резидентуры
.
Ввиду острой нехватки квалифицированных кадров Артузов поставил перед руководством ОГПУ вопрос об открытии специальных курсов для подготовки и переподготовки разведчиков. Эти курсы, рассчитанные на 25 человек, комплектовались специально подобранными оперативными работниками ОГПУ. Предпочтение отдавалось лицам, имевшим опыт оперативной работы и владевшим иностранными языками. Организация и деятельность этих курсов способствовали повышению эффективности разведывательной работы за рубежом, и в том числе против военной эмиграции.
Для активизации разведывательной работы за рубежом в 1932 году впервые ИНО разработал проект Положения об иностранных отделах и отделениях полномочных представительств (ПП) ОГПУ. На них была возложена задача ведения разведки с территории СССР. Это Положение было утверждено приказом ОГПУ от 17 февраля 1933 года. Этим документом определялось, что отделы и отделения ПП ОГПУ входили в состав полномочных представительств как самостоятельные подразделения и подчинялись его полпреду и его заместителю. В непосредственном ведении этих отделов и отделений находились специально созданные отделы при местных исполнительных комитетах как засекреченная составная часть аппаратов ИНО ОГПУ. Указанные отделы и отделения ПП ОГПУ руководили, в частности, разведывательной работой в районе своей деятельности, и в том числе с санкции центра создавали резидентуры в сопредельных странах, направляя туда оперативных работников и агентов
.
