Часть русских эмигрантов, активно сотрудничавших с японцами, предполагалось использовать в случае войны Японии с СССР для организации административно-управленческой деятельности на оккупированных территориях.
Японцы активно пытались использовать русских эмигрантов и в контрразведывательной деятельности, для наблюдения за советскими работниками и представительствами в Маньчжурии. Объектом особого внимания японских спецслужб было, например, советское консульство в Харбине. По свидетельству бывшего офицера японской жандармерии, выходца из русских эмигрантов Ильина: «Около консульства, наискосок через дорогу на углу стоит деревянная будка с тремя окнами. Окна заклеены грязной газетной бумагой. В бумаге — посередине дырка. В этой будке сидят “стукачи”, которые высматривают, кто ходит в советское консульство». «Советский консул приказал забить решетку ограждения здания фанерой, чтобы “стукачи” не видели, что делается во дворе и у подъезда, — продолжал Ильин. — На это японцы тоже приняли меры: рядом с этой будкой строится целый фаршированный домик с высокими окнами — “стукачи” будут оттуда глядеть поверх забора»
.
Эмигранты шли на службу к японцам не только по политическим или экономическим причинам, ради выживания, но и потому, что в случае отказа их могли обвинить в том, что они работают на СССР. Многих из таких отказников японцы отправляли в страшный лагерь Пинфань. Там проводились опыты по применению бактериологического оружия, и было трудно надеяться на возвращение оттуда живым. Сын бывшего колчаковского генерала М.А. Матковский открыто заявлял, что при вербовке русских «отказников» японцы нередко пытали и убивали многих из них
.
По-прежнему практиковались заброски вооруженных отрядов и групп эмигрантов на советскую территорию. Например, летом 1936 года Всероссийская фашистская партия создала в Харбине диверсионно-разведывательный отряд, громко названный «Спасение Родины». Его возглавил М.П. Маслаков, бывший телохранитель лидера названной партии Родзаевского. В отряде насчитывалось до 50 бойцов. Он был создан под руководством японского офицера Судзуки. Организация и подготовка отряда велась в условиях глубокой конспирации. В 1935–1937 годах на советскую территорию было переброшено несколько групп фашистов-диверсантов, в том числе из этого отряда. Наряду с диверсионной работой, они вели и разведывательную деятельность, оседали на советских территориях. Два их глубоко засекреченных очага были созданы в Забайкалье и один — в Приморье.
Тем не менее эта деятельность сопровождалась и провалами. В 1937 году был задержан и расстрелян чекистами направленный в СССР с разведывательной целью начальник Чанчуньского отдела фашистской партии Г.И. Семен. А затем, спустя некоторое время, большая часть отряда Маслакова была ликвидирована около станции Амазар частями НКВД
. Столкновения японцев с советскими войсками в конце 30-х годов ознаменовали качественно новый рубеж противоборства на Дальнем Востоке с замыслами широкого вовлечения российских эмигрантов в последующую решающую фазу вооруженной борьбы, и об этом пойдет речь в дальнейшем.
В японском Генштабе существовали и планы нанесения удара по советским республикам Средней Азии с территории Афганистана и через Северо-Западный Китай. Токио изучал возможности использования туркестанских сепаратистов и басмачей для ведения здесь подрывной деятельности против СССР. В конце октября 1935 года северные районы Афганистана тайно посетил японский посланник, а по другим данным — высокопоставленный представитель японской разведки Китада. В ходе его переговоров здесь была достигнута договоренность о сотрудничестве между антисоветской оппозицией и Японией.
После заключения в ноябре 1936 года Антикоминтерновского пакта между Германией и Японией деятельность их разведок в Афганистане и Синьцзяне активизировалась, в том числе с целью объединения усилий афганского басмачества и пантюркистского движения в Синьцзяне, надеявшихся на создание суверенного мусульманского Туркестана. В 1936 году Германия направила через Афганистан синьцзянским сепаратистам крупную партию стрелкового оружия. Контроль за этой операцией осуществлял германский посланник в Кабуле Курт Цимке.
Но тут в дело неожиданно вмешалась британская Сикрет Интеллидженс Сервис, имевшая свои интересы в этом регионе. Узнав об этой германской акции, резидент британской разведки в Кабуле и военный атташе подполковник А. Ланкастер предупредил о германо-японских планах и действиях в Синьцзяне сотрудников советского полпредства. И после совместного дипломатического демарша СССР и Великобритании Цимке вынужден был покинуть Кабул
. Что касается русских эмигрантов в Синьцзяне, то напомним, что они были связаны в это время парадоксальным сотрудничеством и взаимодействием с советскими представителями здесь, и об этом еще пойдет речь впереди.
Ну а сейчас, возвращаясь из Азии в Европу, заметим, что особое место в разворачивавшейся здесь конфронтации, в том числе в среде российской эмиграции, занимала испанская тема. Дело в том, что летом 1936 года в Испании вспыхнул мятеж против республиканского правительства этой страны под командованием генерала Франко, что стало началом длительной и кровопролитной Гражданской войны в этой стране.
Отношение к этой войне стало своеобразным политическим водоразделом и для российской эмиграции. Различные ее организации, группировки и лидеры осмысливали ее не только как внутреннее дело небольшого государства, но и как прообраз будущей большой войны, а также сквозь призму истории Великого Российского Раскола 1917 года и вооруженного противостояния 1917–1922 годов.
Эмигрантская газета «Новая Россия», редактируемая А.Ф. Керенским, посвятила этим событиям статью под названием «Испанские Корниловы» и сравнивала июльский мятеж 1936 года в Испании с мятежом под руководством генерала Корнилова в России в августе 1917 года, который подорвал основы молодой российской демократии. В противовес этому августовский номер журнала «Часовой» поместил от имени редакции передовую статью под красноречивым названием «Привет испанским Корниловцам»
.
Борьба вокруг испанской темы среди российских эмигрантов еще более активизировалась, когда помощь республиканской Испании стал оказывать СССР, а режиму Франко — Германия и Италия. В этой ситуации председатель РОВСа генерал Миллер характеризовал Гражданскую войну в Испании как интернациональную борьбу с коммунизмом во имя спасения мировой культуры и всех нравственных основ, и в конечном счете — за усиление или ослабление коммунизма. Он считал участие в Гражданской войне в Испании «продолжением нашей Белой борьбы», указывая на желательность направления добровольцев из числа чинов Союза туда, что воплотилось в установление с этой целью контактов с франкистами, а затем и в отправку им на помощь бывших белогвардейцев — чинов РОВСа.
С другой стороны, для защиты республиканской Испании туда ехали демократически настроенные представители российской эмиграции. Особую позицию в этой ситуации занял генерал Деникин, указывавший, что наши симпатии и пожелания успехов были на стороне генерала Франко. Но в Испании, подчеркивал он, нет России, и следует поберечь русскую кровь. Кроме того, Деникин вообще крайне отрицательно относился к участию русских эмигрантов в чужой гражданской войне. Так или иначе, все происходившее в Испании осложнило и без того крайне противоречивую ситуацию в рядах российской эмиграции
.
