В своем письме от 28 декабря подполковнику Машитушкину Миллер указывал, что Скоблин должен был известить его о своем освобождении и просил его обращаться к нему по всем вопросам, относящимся к работе «Внутренней линии», и запрещал ее составу исполнять приказы других лиц, в том числе тех, которые ранее ею руководили
[47]. Таким образом, председатель РОВСа попытался установить свой контроль за деятельностью «Внутренней линии», хотя и безрезультатно. Что касается Скоблина, то он, согласно различным источникам, руководил деятельностью «Внутренней линии» во Франции от года с лишним (с лета или осени 1935 по декабрь 1936 г.) или даже, «по крайней мере, 18 месяцев»
. В результате он имел возможность ознакомиться с деятельностью этой тайной организации изнутри, что было важно и для него, и для чекистов. По всей видимости, Скоблин пытался использовать «Внутреннюю линию» и в своих интересах.
Поездки Скоблина и Плевицкой по Европе и встречи с эмигрантами способствовали росту их популярности. 15 сентября 1936 года «Вестник Общества Галлиполийцев» поместил статью под названием «Скоблин и Плевицкая в Софии». В ней указывалось, что состоявшаяся здесь встреча носила дружеский характер. «Душою ее была Надежда Васильевна, расшевелившая живые струны в душах все так же сплоченных, все так же готовых на новые подвиги “белогвардейцев”», — подчеркивалось в статье. В ней сообщалось также, что до армейской встречи — 2 сентября — корниловцы отмечали свой праздник вместе с командиром, Скоблиным, а старший корниловской группы в Болгарии полковник Кондратьев привез из Бургаса знамя. «Корниловцы, как в былые славные годы, снова почувствовали себя локоть к локтю, снова ощутили душу полка — своего командира, генерала Скоблина», — писал автор статьи. Он добавлял, что тот уже посетил корниловцев в Югославии, а после Софии встретится с ними в Бельгии и попадет на полковой праздник во Франции: «Незримой нитью генерал Скоблин как бы свяжет лихих Корниловцев, разбросанных по Европе»
.
Осенью 1936 года Скоблин был очень активен в связи с так называемым «делом» или «инцидентом» с генералом Туркулом, завершившимся его разрывом с РОВСом и созданием собственной организации, о чем уже шла речь ранее. Вероятно, в этом воплотились и особые интересы советской разведки. Она пыталась извлечь из этой ситуации пользу для себя и усилить раскол в рядах военной эмиграции. Напомним, что Иностранный отдел ОГЛУ давно интересовался Туркулом и даже содействовал в свое время его переводу из Болгарии в Париж, хотя впоследствии сами чекисты и сожалели об этом. Так или иначе, как признавался в дальнейшем один из видных сотрудников советской разведки, «вокруг него (Туркула. — В.Г.) все время плелись различные комбинации»
.
В результате всего вышеизложенного спустя годы появилась версия о том, что Туркул был агентом советской разведки. Впервые подобные подозрения возникли у англичан и американцев сразу после окончания Второй мировой войны, но в результате проведенного расследования они были отвергнуты. В 90-е годы XX века американские историки М. Ароне и Дж. Лофтус, работавшие в архивах Ватикана и западных спецслужб, пришли к выводу, что Туркул работал на советскую военную разведку чуть ли не с Галлиполи и якобы снабжал дезинформацией спецслужбы Франции, Германии, Италии, Японии и США
.
Один из современных российских авторов — И. Хлебников, ссылаясь на эти американские публикации, утверждал, что Туркул более 30 лет работал на американские спецслужбы, был одним из выдающихся шпионов XX века и по их заданию перед Второй мировой войной был завербован немцами. Вместе с тем Хлебников указывал со ссылкой на тех же американских авторов, что Туркул в действительности искренне сотрудничал только с советской разведкой, но констатировал, что спецслужбы США не подтвердили это
.
Заметим, впрочем, что указанная версия была опровергнута в статье, опубликованной на страницах того же российского издания, где она была появилась, — «Новости разведки и контрразведки»
. И действительно, зная не только деятельность в этот период, но и весь последующий жизненный путь генерала Туркула, его многолетнее тесное сотрудничество с фашистской Германией, в том числе командование воинским формированием на германской службе в годы Великой Отечественной войны
, нет никаких оснований утверждать, что он сотрудничал с советской разведкой. Да и источники в Службе внешней разведки России отвергают эту версию.
2 ноября 1936 года в письме генералу фон Лампе в Берлин Скоблин подробно изложил свое видение развития ситуации с генералом Туркулом. Он особо подчеркнул, что его дело «должно обеспокоить и особенно тех, кому дорого существование РОВС». Скоблин выразил сожаление, что Миллер и Кусонский не относятся к этому делу серьезно, считая, что оно самоликвидировано. По мнению же Скоблина, «оно не угасло, а, напротив, продолжает тлеть и можно ожидать вспыхнувший пожар». Он указывал, что в офицерской массе накапливаются треволнения, и, будь жив Врангель, жизнь РОВСа не отставала бы от времени. Генерал Миллер выступал против того, чтобы чины РОВСа занимались политикой и выполняли политические задания, но сама жизнь втягивала бывших военнослужащих в политику. «Что делать, если от высшего командования нет разрешения тех вопросов, которые волнуют офицеров», — задавался вопросом Скоблин. «Я не берусь защищать Туркула, но не могу его и винить», — продолжал автор письма. Он считал необходимым вернуть Туркула в ряды РОВСа, утверждая, что никто из дроздовцев не займет пост командира полка, и добавлял, что он сам и полковник Соколовский работают в этом направлении. По мнению Скоблина, Туркул находился на перекрестке — вернуться ли в РОВС или оказаться в числе его недоброжелателей, и полагал, что худой мир лучше доброй ссоры.
В заключении этого письма содержался принципиально важный тезис. «Не надо забывать, — указывал Скоблин, — что мы, средние начальники, вышли из того возраста, когда были мальчишками». Уже половина приближается к пятому десятку, добавлял он и резюмировал: «Хочется, чтобы наши мысли были приняты во внимание, а с нами не считаются, игнорируют, обязывают беспрекословно выполнять распоряжения»
.
Активные действия Скоблина в связи с «делом» Туркула вызвали отклик и живое обсуждение в личной переписке руководящих деятелей РОВСа. Начальник его военной канцелярии генерал Кусонский писал 6 ноября 1936 года генералу Абрамову о состоявшейся накануне беседе председателя РОВСа с двумя членами правления туркуловского союза (РНСУВ), которая явилась попыткой ликвидации «инцидента», инициатором которой, по словам автора письма, являлся Скоблин
.
11 ноября уже в переписке генералов Шатилова и Абрамова содержалось утверждение, что Туркул якобы предлагал Скоблину совместное выступление и выдвижение перед Миллером требования об отстранении генерала Витковского от должности командира 1-го армейского корпуса. В итоге этот пост должен был занять Туркул, а Скоблин должен был стать начальником I отдела РОВСа
.
