В связи с предметом настоящего исследования — борьбой советских секретных служб против российской военной эмиграции — отметим главное, а именно то, что центр тяжести этой борьбы по сложившейся в 20-е годы традиции лежал на органах госбезопасности. Советская военная разведка призвана была отслеживать и своевременно информировать в первую очередь о военных угрозах, проистекающих для СССР от эмигрантских военных организаций, оценивать их боевую активность и потенциальные возможности, а также собирать материалы и докладывать об их связях с иностранными спецслужбами и командованием армий зарубежных государств.
С начала 30-х годов в условиях сложившейся опасной ситуации, оцениваемой как предвоенная, IV Управление Штаба РККА возобновило подготовку к активной разведке на случай войны
. Речь шла о проведении партизанских и диверсионных действий в тылу врага в период войны как на Западе, так и на Востоке. Напомним, что активная разведка, проводившаяся в начале 20-х годов главным образом на территории Польши и Бессарабии, была прекращена в соответствии с постановлением Политбюро ЦК РКП(б) от 25 февраля 1925 года. Хотя, как автор писал в своей книге о борьбе советских спецслужб против российской военной эмиграции в 20-е годы, на Дальнем Востоке, и особенно в экстремальной ситуации советско-китайского конфликта 1929 года, такие действия, по существу, имели место. В ходе их и на Востоке, и на Западе неизбежны были активные меры, предпринимавшиеся против российских эмигрантов, и прежде всего их военных и политических организаций, направленные на нейтрализацию их антисоветской деятельности.
Несмотря на активные усилия военной разведки и ее руководителей по решению поставленных перед ними задач, в ней существовало и немало серьезных проблем. Они были связаны с недостатками руководства разведывательной деятельностью как со стороны самого IV Управления, так и на местах, нехваткой опытных кадров, привлечением к сотрудничеству и заграничной разведывательной работе сомнительных и недостаточно проверенных людей, отсутствием должного контроля за действиями агентуры, несоблюдением правил конспирации и др. После серии провалов, последовавших в военной разведке в 1927 году, были сделаны определенные выводы, и ситуация улучшилась. Но затем наступило самоуспокоение, руководство не предпринимало должных мер жесткого контроля, ослабла бдительность, и в результате в 1932 — 1933 годах произошла новая серия провалов как по линии центральных резидентур IV Управления, так и на пунктах разведывательных переправ в зоне ответственности разведотделов военных округов
. Все это сопровождалось громкими разоблачениями за рубежом и скандальными публикациями в иностранной печати. Причины всего этого стали предметом тщательного анализа состояния дел и причин провалов, вынесенных на обсуждение руководства страны, и за этим последовали организационные меры, принятые в 1934 году. Но об этом подробнее пойдет речь в дальнейшем.
Здесь же заметим лишь, что советская военная разведка старалась в начале 30-х годов, в условиях складывания очагов напряженности и будущей мировой войны внимательно отслеживать не только действия других держав, их командования, генштабов и спецслужб, и особенно в приграничных с СССР районах, но и эмигрантов, и прежде всего их военных организаций и лидеров, направленные против Советского Союза, их попытки наладить взаимодействие с потенциальным противником и его разведывательными и иными секретными службами.
Характеристика состояния и деятельности советских секретных служб в рассматриваемый период будет неполной, если не вспомнить о специальных структурах Коминтерна, занимающихся разведывательной деятельностью. Но в 30-е годы, в сопоставлении с 20-ми (и особенно с их первой половиной), их сотрудничество с внешней и военной разведкой, связанное с борьбой против эмиграции, было сведено к минимуму. И это объяснялось тем, что такое сотрудничество ранее было обусловлено прежде всего совместной борьбой, и в первую очередь против военной эмиграции и ее организаций, способных выступить против местных коммунистических сил, ведущих борьбу при поддержке Коминтерна за победу социалистических революций и в конечном итоге — за утверждение социализма в мире. Но идея «мировой революции» еще в первой половине 20-х годов была снята с повестки дня советским руководством и не поднималась в 30-е годы.
В этих условиях роль и значение Коминтерна и его структур постепенно снижались, и он становился все более зависим от процессов, происходивших в СССР. К тому же он все более втягивался и испытывал на себе влияние сложных процессов внутрипартийной борьбы, происходившей в СССР. В этих условиях руководство Советского Союза прямо и через структуры ОГПУ все активнее вмешивалось во внутреннюю жизнь Коминтерна и превратило его, по существу, в подчиненное и полностью зависящее от себя учреждение. Разведка и контрразведка ОГПУ тщательно отслеживали процессы, происходившие в Коминтерне и в различных коммунистических партиях. Они тесно взаимодействовали с секретными отделами Коминтерна, занимавшимися вопросами разведки и внутренней безопасности, а также с его военной секцией.
Советская разведка активно использовала Коминтерн и его специальные структуры, прежде всего Отдел международной связи, в своих целях. Речь в частности шла об отборе и использовании как ИНО, так и Разведупром коминтерновских кадров для решения своих задач. В полной мере использовалась в рассматриваемый период и практика перехода на работу из одной разведывательной структуры в другую, и в том числе из Коминтерна во внешнюю и военную разведку, сложившаяся еще в 20-е годы. С другой стороны, опытные кадры советских спецслужб, по тем или иным причинам покидавшие их, нередко использовались в дальнейшем на работе «по профилю» в системе секретных служб Коминтерна. Достаточно назвать имя бывшего помощника начальника ИНО В.В. Бустрема, который в 1931–1932 годах являлся заместителем заведующего ОМС. Кстати, и сам бывший начальник ИНО М.А. Трилиссер в 1935 году перешел на работу в Коминтерн, являлся под фамилией Москвин членом его президиума и кандидатом в члены секретариата и курировал спецслужбы этого учреждения.
Так или иначе, но сотрудничество и взаимодействие разведывательных и контрразведывательных подразделений ОГПУ, советской военной разведки и секретных служб Коминтерна являлось важным фактором и предпосылкой успешной деятельности этого мощного симбиоза. Один из руководителей «Внутренней линии» Русского Обще-Воинского Союза капитан К.А. Фосс, анализируя эффективность деятельности ведущих разведслужб мира, справедливо писал: «Интернациональный характер Советского Союза обеспечивает ему как бы его филиалы почти повсеместно в лице коммунистических организаций в тех государствах, где открытое существование их допускается законом. Да и в тех странах, где открытое существование их воспрещено, все равно СССР может базироваться на тайных коммунистических организациях, поддерживаемых интернациональными органами в виде Коминтерна и МОПР, базирующихся на Советский Союз. Широко раскинутая по всему миру коммунистическая сеть, конечно, сильно облегчает работу тайной советской разведки»
.
Деятельности советских спецслужб против эмиграции по-прежнему придавалось большое значение как руководством страны, так и этих ведомств, и в первую очередь ОГПУ и Разведупра. Прежде всего необходимо было предотвратить проникновение эмигрантской агентуры в Советский Союз и особенно проведение ею диверсионно-террористической деятельности, а также установление связей с внутренней оппозицией и поддержку антисоветских организаций и повстанческого движения в стране. Важнейшей задачей оставалось отслеживание планов и замыслов лидеров эмиграции, и в первую очередь ведущих эмигрантских военных организаций, выявление их связей с военными структурами и спецслужбами других стран, предотвращение интервенционистских действий против СССР с участием эмигрантов.
