Печать и материалы личной переписки эмигрантов этого периода времени были полны материалов и размышлений о Скоблине и его жизненном пути, причинах перехода на службу к большевикам. Его называли продуктом военной эпохи: за короткий период он прошел путь от прапорщика до генерала, став им до тридцати лет. Но затем карьера внезапно оборвалась, хотя Скоблин, снедаемый честолюбием, и стремился ее продолжить. Помимо несомненного честолюбия, отмечались невысокая интеллигентность и резкость генерала. Указывалось на его всегдашнее желание играть роль уполномоченного разведчика. Отмечалось большое влияние на Скоблина жены, и даже подчинение его ей. Традиционно обыгрывалась их разница в возрасте.
Генерал П.Н. Краснов в письме фон Лампе, ссылаясь на товарища Скоблина по Корниловскому полку, полагал, что храбрость его была условна, в годы Гражданской войны он занимался грабежами мирного населения и отправлял добытое на продажу. Указывалось также, что Скоблин любил веселую и приятную жизнь и не погнушался жениться на Плевицкой, только что находившейся у большевиков, которая к тому же была старше его на 20 лет
. Уточним, что здесь допущена неточность, ибо разница супругов в возрасте была в два с лишним раза меньше.
Расследование и поиск генерала Миллера велись не только французскими официальными следственными органами и полицией, но и рядом других лиц, и организаций. В ряде случаев это сопровождалось непредвиденными эксцессами. Например, группа молодых людей из Национально-Трудового Союза Нового Поколения прибыла в Бельгию, в небольшой городок Ла Лувьер и установила наблюдение за домом заместителя командира Корниловского полка, капитана Трояна, предполагая появление здесь генерала Скоблина, а возможно, и нахождение здесь самого Миллера. Не дождавшись положительных результатов наблюдения, эта группа ворвалась вечером в дом Трояна и, обвиняя хозяина в укрывательстве Скоблина, произвела там обыск, который, впрочем, не дал ожидаемых результатов. Это вызвало активное обсуждение в печати и протесты. В результате последовало заявление корниловцев в Бельгии, что правление НТСНП осудит этот «ребячески-бестактный поступок», извинится перед капитаном Трояном и не допустит более подобных эксцессов. Журнал «Часовой», комментируя этот эпизод, указал на то, что он не единственный, и призвал своих читателей к выдержке и спокойствию, а также к законности действий эмигрантских организаций
.
Почему был похищен генерал Миллер? Этот вопрос активно занимал эмигрантскую печать. Уже сразу после его похищения в кругах РОВСа возникло предположение, что чекисты хотели посадить на его место своего человека. Заместитель Миллера генерал Абрамов проживал в Софии и не хотел ехать в Париж, рассуждали «Последние Новости», второй его заместитель Кедров — моряк (и с этой точки зрения не имел шансов возглавить РОВС). А Скоблин мог тратить деньги, на него работала популярность Плевицкой, он был известен далеко за пределами Франции. На него возлагали надежды корниловцы и галлиполийцы, недовольные рутиной и престарелым Миллером
.
Газета «Новое Русское Слово» в статье на эту же тему, опубликованной в номере за 8 октября, утверждала, что акции Скоблина поднялись в связи с примирением им генералов Миллера и Деникина. Надежды на него возлагались галлиполийцами, жаждавшими активности и недовольными рутиной, в которой погряз РОВС. «Престарелый генерал Миллер должен уйти на покой, дав место молодому боевому генералу», — подобного рода настроения были распространены в их среде. Заместитель председателя РОВСа генерал Абрамов не хотел покидать Болгарию. Вице-адмирал Кедров не годился, т.к. был моряком. Других не стоит и перечислять, полагали журналисты. Поэтому генерал Скоблин мог быть вполне серьезным кандидатом не только на пост начальника I отдела, но и председателя РОВСа
.
Однополчанин Скоблина Е. Мейснер в статье «Моя служба с генералом Скоблиным», рассуждая о случившемся, подчеркивал, что, если знаменитый корниловец стал агентом ГПУ, то это было бы страшным ударом по русской эмиграции, ударом, гораздо большим, чем похищение генерала Миллера. Похищение, указывал этот офицер, — это «боевой эпизод», а предательство молодого генерала — это измена большая, чем в свое время потрясшая измена генерала Достовалова и бегство генерала Слащева. «Я его (Скоблина. — В.Г.), очень смелого, немного легкомысленного, считаю способным “украсть” человека, но ради ему близкой политической цели, а не по заданию большевиков», — добавлял Мейснер. Он ссылался на слухи, в том числе среди русских офицеров в Болгарии, что Миллер увезен не для убийства, а для изменения хода жизни РОВСа, учитывая неблагополучие в нем, которое имело место при председательстве последнего
.
Официальное французское следствие первоначально рассматривало три версии похищения генерала Миллера. Но довольно скоро оно отвергло версии, что генерал Миллер был похищен его радикально настроенными подчиненными или что это сделали представители фашистских организаций из Германии, Испании или Италии. Поэтому осталась единственная версия, суть которой сводилась к тому, что похищение председателя было делом рук НКВД. 27 декабря 1937 года был составлен общий доклад следственных властей с указанием на это.
Одновременно с официальными действиями и следствием по делу об исчезновении генерала Миллера, которое вели французские компетентные органы, свои розыскные действия и расследование пытался вести и Русский Обще-Воинский Союз. От имени руководства РОВСа были направлены запросы людям, близко знавшим генерала Скоблина и Плевицкую. 1 октября 1937 года, например, такое письмо было направлено поручику С.Д. Восканьянцу, однополчанину Скоблина по Корниловскому полку, продолжавшему поддерживать тесные отношения со Скоблиным и Плевицкой в эмиграции. В письме содержалась просьба дать исчерпывающую характеристику, ответив на следующие вопросы: 1) характеристика Плевицкой и ее убеждений; 2) взаимоотношения супругов Скоблиных между собой; 3) все, что в какой-либо степени может пролить свет на возможные связи Скоблиных с большевиками или их агентами; 4) все, что найдете нужным добавить к этим вопросам. Показания просили дать в письменном виде и в двух экземплярах
. Вероятно, что аналогичные письма были направлены и другим людям, близко знавшим Скоблина и Плевицкую.
5 октября 1937 года заместитель председателя РОВСа и начальник его I отдела вице-адмирал М.А. Кедров учредил Особую Комиссию по делу генерала Скоблина под председательством генерала И.Г. Эрдели. В ее состав вошли: генерал Н.М. Тихменев, бывший прокурор Московского окружного суда С.Д Тверской, председатель Национального объединения русских писателей и журналистов И.И. Тхоржевский, командир Марковского полка, генерал М.А. Пешня, генерал, граф Граббе, полковник А.А. Зайцов и секретарь — граф Г.А. Шереметев. 20 октября Комиссия приступила к работе.
Деятельность Особой Комиссии была весьма затруднена в силу ограниченности источников информации и отсутствия собственного разведывательного аппарата. Все собранные французским следствием документы находились у следователя Марша и его помощников и были недоступны членам Особой Комиссии. Они не имели возможность знакомиться даже со многими документами РОВСа, которые были изъяты представителями французских следственных властей. Поэтому в распоряжении Особой Комиссии находился ограниченный круг документов и источников информации. Она брала показания у русских эмигрантов, имевших то или иное отношение к расследуемому делу, но не решалась делать это в отношении тех лиц, которые стали агентами французских и иных иностранных спецслужб.
