Но центральное место в подготовке зарубежного вояжа представителей ВРИО отводилось все-таки РОВСу и переговорам с генералом Кутеповым. Линия переговоров сводилась к тому, что в настоящее время положение большевиков непрочно, но в будущем может сильно укрепиться в результате форсированной индустриализации и коллективизации. Но сейчас — удачный момент для борьбы с советской властью, учитывая недовольство в городе и деревне, и особенно в сельской местности.
1930 год оценивался как решающий в плане объединения городской и сельской контрреволюции, и восставшие могут победить, но при условии привлечения на свою сторону Красной Армии или, в крайнем случае, в случае нейтрализации ее как силы, способной подавить выступление. Поэтому ВРИО сделала ставку на активизацию своей работы среди военных. Особое внимание уделялось кавалерийским и национальным частям, более податливым в плане обработки в антисоветском духе. Велась работа в авиационных частях, так как именно авиация сыграла решающую роль в подавлении антисоветских восстаний в Чечне и Дагестане. Предполагалось также заявить, что ВРИО успешно работает в территориальных, но слабо в технических частях, и не может проникнуть в формирования ОГПУ.
Предполагалось предложить Кутепову незамедлительно реализовать его идею полугодичной давности об отправке в СССР до двухсот своих боевиков, а кроме того, направить в Советский Союз нелегально или под легальным прикрытием командиров-организаторов из числа генштабистов и бывших офицеров технических войск. Возглавить их должен был сам Кутепов (о чем он говорил ранее) или его помощник по «специальной работе» полковник А.А. Зайцов.
Представители ВРИО должны были заявить, что их организация переходит от изучения контрреволюционных сил к руководству ими и подготовке антисоветского выступления. Разрабатываемый план восстания планировалось приурочить в 1930 году к началу посевной или к перевыборам местных Советов. Предполагалось выдвинуть требование ВРИО к эмиграции: сплотиться, создать за рубежом «Центр содействия внутренней контрреволюции», в который должны были войти представители РОВСа, организации «Борьба за Россию» и ВРИО, и обеспечить ее комсоставом и специалистами.
Этот разработанный чекистами план действий и переговоров с генералом Кутеповым был доведен до де Роберти и Попова. Причем последнему поручалось контролировать поведение «Клямара» и не оставлять его один на один с Кутеповым
.
В начале января 1930 года агенты КРО ОГПУ покинули Москву и прибыли в Берлин 14 января. Сначала с ними встретился полковник Зайцов, который заявил, что Кутепов занят и вряд ли сможет приехать. Но после состоявшейся беседы он все-таки пообещал вызвать председателя РОВСа телеграммой. С другой стороны, привлеченный советским агентом генералом П.П. Дьяконовым к деятельности ВРИО за рубежом генерал Г.Г. Корганов еще 11 января передал Кутепову письмо от Попова и де.Роберти с повторным приглашением посетить Берлин для встречи с ними. В результате Зайцов получил 14 января от Кутепова сообщение: «Дорогой Арсений Александрович, после Вашего отъезда К. (Корганов. — В.И.) получил письмо, в котором сказано, что друзья обязательно хотят меня видеть, поэтому свидание назначено на 16,17 и 18»
.
Преодолев существовавшие сомнения в отношении ВРИО или решив, что такая встреча ему будет в любом случае полезной в информационных целях, генерал Кутепов все-таки отправился в Берлин. 17–18 января советские агенты провели две встречи с ним в отдельном кабинете фешенебельного ресторана и еще одну в номере гостиницы.
17 января состоялась первая встреча Кутепова с Поповым и де Роберти. Они рассказали о деятельности представляемой ими организации. В отличие от тактики действий, которую Попов отстаивал во время встречи с председателем РОВСа ранее, было предложено отправлять в СССР боевиков и направить несколько групп надежных офицеров для подготовки восстаний весной 1930 года.
В целом, согласно материалам отчета, представленного в КРО ОГПУ, в ходе встреч и бесед обсуждался широкий круг вопросов. Кутепов, в частности, выразил свое отрицательное отношение к сепаратистам. Касаясь событий на Дальнем Востоке и конфликта на КВЖД, председатель РОВСа придерживался позиции невмешательства. «Если не следует выступать на стороне большевиков, то никак нельзя помогать китайцам, ибо КВЖД принадлежит России», — заявил он. Лучшим средством свержения советской власти являлся, по его словам, переворот силами РККА, но недоставало решительных людей для того, чтобы возглавить восстание. Кутепов выразил свое отрицательное отношение и к «правым», и к «левым». Деньги на переворот он планировал якобы получить от американских евреев. Решительные действия намечались на осень 1930 года и должны были носить комплексный характер: сочетание дворцовой революции, крестьянского бунта, армейского мятежа и низового террора. Было решено, что в СССР поедут 40 — 50 организаторов восстаний из числа подчиненных генерала Кутепова.
Главным итогом встреч и переговоров стало соглашение на проведение террора, но при этом речь шла о необходимости координации террористических актов. Было решено отложить покушение на Сталина до выступления и не проводить терактов в отношении военного руководства. Террористические акты могли осуществляться только с согласия БРНО, и террористы должны были опираться на базы этой организации. Председатель РОВСа обещал не проводить самостоятельных терактов, ибо это могло привести к разгрому структур ВРИО в результате красного контрудара.
Согласно материалам отчета, представленного агентами в ОГПУ, Кутепов и представители ВРИО при прощании трижды поцеловались, и следующая встреча была назначена в Гамбурге
. Но ей не суждено было состояться. Уединенный разговор Кутепова с де Роберти все-таки произошел 18 января, по одним данным, в ресторане, а по другим — в номере гостиницы, когда Попов на короткое время покинул их. Де Роберти признался своему бывшему командиру, что действует по заданию ОГПУ, их организации на самом деле не существует, и это ловушка чекистов. Советский агент производил впечатление запутавшегося человека, просил помочь перебраться с семьей за границу и обещал содействовать в разоблачении чекистских операций. Кроме того, он сообщил генералу, что на того готовится покушение, правда, не ранее чем через два месяца. Кутепов не подал вернувшемуся Попову вида, что узнал от своего бывшего подчиненного, и довел игру до конца.
Так или иначе, к материалам и подробностям этих встреч, состоявшихся у генерала Кутепова в Берлине, автор еще неоднократно будет обращаться в этой книге в дальнейшем, опираясь на свидетельства и показания ее участников в связи с развернувшимся расследованием похищения председателя РОВСа в Париже, которое произошло менее чем через десять дней после его возвращения из германской столицы.
По пути из Берлина в Париж председатель РОВСа подробно передал своему помощнику Зайцову рассказ де Роберти. По прибытии в Париж он сообщил об этом также руководителю канцелярии РОВС князю С.Е. Трубецкому и своему секретарю, поручику М.А. Критскому.
Остается вопросом, планировало ли ОГПУ похищение Кутепова во время его пребывания в Берлине, где у советских спецслужб были сильные позиции, и не сорвал ли его быстрый отъезд подобные замыслы. Или же контрразведчики, проводившие эту операцию, надеялись все-таки вывезти генерала Кутепова в СССР (как это было ранее, например, с Тютюнником, Савинковым или Рейли) в ходе дальнейшего ее развития вместе с его соратниками, которых планировалось направить в страну для организации решающего антисоветского выступления. Ведь председатель РОВСа неоднократно высказывал намерение возглавить там своих боевиков, нелегально перейдя границу для подготовки восстания. Во всяком случае, до похищения генерала в Париже, которое совершили сотрудники разведывательных органов ОГПУ, оставались считанные дни.
