Финал деятельности Николая Абрамова в Болгарии
В шестой главе этой книги шел рассказ об операции советской внешней разведки по внедрению своего сотрудника, сына генерала Ф.Ф. Абрамова Николая в военную эмигрантскую среду в Софии и в III отдел РОВСа в этой стране, который возглавлял его отец. Указывалось, что в 1937 году у контрразведки РОВСа и руководителя «Внутренней линии» в Болгарии капитана К.А. Фосса появились подозрения в отношении сотрудничества Н.Ф. Абрамова с советскими спецслужбами.
Современный анализ различных материалов и документов позволяет высказать ряд предположений о причинах этих подозрений и развернувшегося в результате расследования. В ходе разбирательства в эмиграции шла речь, например, о случаях пропажи важных документов у капитана Фосса, в чем он заподозрил Николая Абрамова, или о тратах последним больших и явно не по доходам денежных сумм. Но руководство советской разведки явно не могло резко увеличить ассигнования на деятельность своего сотрудника, да и он сам вряд ли мог себе позволить большие траты, понимая, что это навлечет на него подозрения.
Вызывают сомнения и утверждения о пропаже документов. Во-первых, сама кража их ставит всех тех, кто мог иметь к этому отношение, под подозрение. К тому же Н.Ф. Абрамов, судя по всему, перефотографировал документы, попавшие в его руки, ведь многие знали о его увлечении фотографией и о том, что у него было несколько фотоаппаратов. Да и сам генерал Абрамов утверждал в дальнейшем, что пропажи документов у Фосса не было, так же как и заявлений ему об этом. Скорее всего, речь могла идти об обнаружившейся по тем или иным каналам утечке из III отдела РОВСа сведений, имевших секретный характер. И это могло стать предметом расследования. В одном из источников действительно утверждается, что, как выяснилось при расследовании, утечка сведений не означала пропажи документов — «таковой пропажи или даже кратковременного исчезновения документов не было ни разу». Абрамов, по всей видимости, либо делал выписки из секретных документов, либо же фотографировал их
.
Вполне вероятно, что Николая Абрамова могли «засечь» при встрече с советскими связными или сотрудниками разведки, работавшими под прикрытием в полпредстве СССР в Болгарии. В книге сотрудника РОВСа и «Внутренней линии» той поры в Болгарии Буткова содержатся упоминания о том, что контрразведка РОВСа стремилась установить жесткий контроль и наблюдение за деятельностью советских дипломатов в Болгарии, пресечь их связи с эмигрантами и проникновение в эмигрантскую среду. Бутков упоминает, что, будучи знаком с Абрамовым, однажды увидел в его магазине молодого человека, которого никогда нигде раньше не встречал. Он доложил об этом Фоссу и вскоре узнал, что Абрамов арестован болгарской политической полицией по обвинению в шпионаже в пользу СССР, а пойман он был якобы при передаче секретных сведений через неизвестного из Греции, прибывшего для связи с ним и передачи информации советским агентам. Этот арест, утверждал Бутков, отрицательно отразился и на генерале Абрамове, и на резидентурах РОВСа по всей границе с СССР до Финляндии, и многие офицеры были сняты со своих постов
. Впрочем, изложенные интерпретации Буткова, как и сам факт ареста Абрамова, вызывают серьезные сомнения.
Можно вспомнить и тот факт, что Абрамов попал в свое время под подозрение в связи со срывом покушения на советского полпреда в Софии Ф.Ф. Раскольникова, и хотя прямых улик против него не было и доказать его ответственность за это было невозможно, но сомнения у сотрудников контрразведки РОВСа оставались, и он мог в дальнейшем находиться под контролем. Именно это предположение высказывается и в книге историков советской разведки В.С. Антонова и В.Н. Карпова «Нелегальная разведка». Они пишут, что один из инициаторов покушения на советского посла капитан Браунер стремился выяснить причины срыва операции. И его усилия не пропали даром. В середине 1937 года руководство софийского отдела РОВСа пришло к выводу о возможной связи «Ворона» (т.е. Н.Ф. Абрамова) с советской разведкой и начало его активную разработку
.
Так или иначе, но в течение 1937 года подозрения в отношении возможной связи Абрамова-младшего с большевиками усиливались, и капитан Фосс доложил об этом болгарским властям и политической полиции. Но во время организованной слежки за Абрамовым-младшим тот, по свидетельству эмигрантских источников, проявил «недюжинные способности в приемах конспирации», и с поличным его поймать так и не удалось. Но постепенно увеличивалось количество косвенных доказательств, дающих основание наблюдавшим за сыном генерала не сомневаться в его виновности. В связи с этим были предприняты меры к ограничению деятельности Николая Абрамова, и изоляция его усиливалась.
До поры до времени о его развернувшейся проверке не докладывалось генералу Абрамову. Руководство РОВСа действовало так, «щадя чувства отца, коему оно, впрочем, и не могло дать каких-либо точных данных о виновности его сына»
.
После похищения генерала Миллера в Париже и развернувшегося скандального разбирательства с деятельностью «Внутренней линии» началась шумная кампания против капитана Фосса как одного из ее руководителей. Для обследования деятельности «Внутренней линии» развернулась проверка канцелярии и всех дел ее начальника Фосса. Он, в свою очередь, якобы подал в октябре рапорт генералу Абрамову об утечке сведений секретного характера, что связывалось с деятельностью его сына. В результате генерал Абрамов для обследования деятельности «Внутренней линии» в Болгарии назначил Комиссию в составе: председателя полковника Петриченко и членов — подполковников Машинского и Кедринского. Она должна была заняться и делом Н.Ф. Абрамова, для чего Фосс передал ей все материалы по нему.
На первом заседании этой комиссии 13 октября 1937 года капитан Фосс сообщил об утечке за последние несколько месяцев секретных сведений из Управления III отдела РОВСа и высказал твердое убеждение, что предатель — Н.Ф. Абрамов. Эти показания были подтверждены капитаном Браунером. Члены комиссии признали поведение Николая Абрамова подозрительным и потому опасным для Русского Обще-Воинского Союза и вынесли постановление о необходимости устранения его от всякого соприкосновения с работой РОВСа и ответственными лицами, ведущими эту работу. Но эти меры уже фактически проводились в жизнь Фоссом с лета 1937 года.
Комиссия представила генералу Абрамову доклад о «Внутренней линии» и сыне. Но после этого она не была ликвидирована, проводила заседания, и ей докладывались новые материалы слежки за Абрамовым-младшим. Но, согласно эмигрантским источникам, вся работа велась так, чтобы «не дать ему почувствовать провал» и поймать с поличным. Но добиться этого так и не удалось.
Так или иначе, летом 1938 года болгарские власти (политическая полиция) сообщили генералу Абрамову о серьезных подозрениях в связи его сына с большевиками. Тот вызвал сына к себе и предложил ему покинуть Болгарию. Касаясь существа этого разговора, генерал Абрамов отрицал появившиеся в дальнейшем в эмигрантской прессе слухи, что дал сыну пистолет и предложил застрелиться. Абрамов-младший отрицал свою вину и утверждал, что оклеветан недоброжелателями. Впрочем, по некоторым сведениям, он сам еще с марта 1938 года поднимал вопрос о своем отъезде
.
