Миллер и Эрдели, по словам Шатилова, прекратили деятельность «Внутренней линии», и лишь позднее он узнал, что она возобновила работу, и во главе ее был поставлен Скоблин. Но, добавлял генерал, не прошло и полгода, как тот сам отказался от этой деятельности, т.к. узнал, что его стали подозревать в наблюдении за начальниками.
Далее, с 1936 года, Миллер, по утверждению Шатилова, лично руководил «Внутренней линией», но она восстановилась не полностью, ибо после роспуска в 1934 году растеряла многих участников, а затем Скоблин «намеренно повел ее к ликвидации». Далее Шатилов отмечал, что он за последние 3,5 года ни с Миллером, ни со Скоблиным не говорил о «Внутренней линии»
.
На следующий день в номере «Последних Новостей» за 14 октября было опубликовано письмо Шатилова редактору этой газеты. В нем указывалось, что после опубликования своего заявления он говорил с Кусонским, Станиславским и Трубецким. Они указали, что ныне недопустимо публично выступать по вопросу, являющемуся предметом расследования. Добавим, что до этого в данной газете было опубликовано довольно уклончивое выступление
О «Внутренней линии» вице-адмирала Кедрова, указывавшего, что ее деятельностью занимается комиссия генерала Эрдели. Кроме того, в том же письме редактору Шатилов отмечал, что указанные им лица считают, что Миллер был не в полном курсе о работе «Внутренней линии», и он не руководил ей, а имел к ней отношение как начальник I отдела.
После этих сделанных и охарактеризованных заявлений НТСНП снял обвинения с Левитского и Ларионова, а в отношении Шатилова и Закржевского сделал некоторые оговорки. Письмо НТСНП в редакцию газеты «Последние Новости» было опубликовано в ней 19 октября.
Если мы начали анализ полемики с НТСНП с заявлений членов РОВСа, являвшихся участниками «Внутренней линии», или, по крайней мере, людей, симпатизировавших ей и считавших ее деятельность необходимой, то 22 октября в «Последних Новостях» было опубликовано интервью, связанное с деятельностью Особой Комиссии генерала Эрдели, где характеризовалось его отношение к работе «Внутренней линии». Как уже упоминалось ранее, он узнал о ней в 1934 году, возглавив после Шатилова
1 отдел РОВСа, когда стал получать «агентурные сводки» капитана Закржевского, в которых содержались не столько сведения о большевистских агентах, сколько сплетни о внутренней жизни РОВСа и оговоры разных лиц. Это вызвало крайне негативную реакцию Эрдели, о чем он и доложил Миллеру. Генерал добавлял, что когда сообщил председателю РОВСа, что загадочный Дмитриев — это и есть Закржевский, тот ответил: «Вы правы, такого агента нам не нужно».
Миллер распорядился, по утверждению Эрдели, прекратить работу «Внутренней линии», а с Закржевским рассчитаться и дел с ним больше не иметь. Вслед за этим тот уехал из Франции, а сотрудничавшие с ним Завадский-Краснопольский, Кацман и другие при Эрдели в управлении РОВСа больше не появлялись. Генерал добавлял, что не знает, продолжали ли они свою работу после прекращения деятельности «Внутренней линии» и когда она возобновилась при Скоблине.
23 октября в «Последних Новостях» появилось заявление одного из активных деятелей РОВСа, имя которого уже неоднократно упоминалось ранее, — капитана Н.Д. Закржевского. С осени 1930 года и до закрытия «Внутренней линии» во Франции в 1934 году он возглавлял ее деятельность в этой стране. Потеряв работу, Закржевский как иностранец вынужден был покинуть Францию и вернулся в Софию, где, как сообщалось, руководил джаз-оркестром, а во время развернувшейся дискуссии совершал с ним турне по Европе.
Закржевский отвергал все обвинения, выдвигавшиеся в его адрес и в отношении уже названных ранее лиц со стороны НТСНП. Он утверждал, что в этой организации прекрасно знают, что те не поддерживали связи с ГПУ. Скоблин же был отстранен от всех дел «Внутренней линии» зимой 1936 года, о чем сообщалось в специальном письме генерала Миллера 28 декабря. Характеризуя же его работу во главе «Внутренней линии» во Франции, Закржевский именовал ее «кратковременной, нерегулярной и малоделательной». Автор заявления опровергал и утверждения, что «Внутренняя линия» действовала без ведома генерала Миллера. Он указывал, что председатель РОВСа знал всех ее членов, доверял ей и пользовался ее услугами в последние годы.
Характеризуя истоки конфликта РОВСа и НТСНП, Закржевский писал, что летом 1934 года возглавители НТСНП столкнулись с противодействием руководителей Русского Обще-Воинского Союза попыткам своего расширения за счет членов РОВСа, главным образом в провинции. При этом представители НТСНП, по его утверждению, сеяли слухи, что РОВС умер, ничего не делает, и дискредитировали его начальников. В этих условиях от имени РОВСа летом 1934 года было направлено письмо на имя Рождественского, а в 1935 году — на имя М. Павлова. В этих письмах говорилось о том, что НТСНП обращает свой «активизм» на внутренний, эмигрантский фронт и пошел против тех, кто фактически своими руками, трудом и энергией помог ему встать на ноги.
Закржевский доказывал, что каждая политическая организация имеет свою «внутреннюю линию», т.е. службу информации. У НТСНП она тоже есть, и в ней используются шифры, клички и условности. Закржевский заявлял, что обладает ими и готов выслать во Францию. Во главе подобной организации НТСНП во Франции, по его словам, стоял инженер В., а в ее документах содержатся почти все неугодные НТСНП организации и лидеры, в т.ч. РОВС.
Закржевский утверждал, что НТСНП разлагает неугодные ему организации и отдельных лиц. Он ссылался на документ под названием «Курс общетехнической подготовки НТСНП», глава 15 которого содержала чудовищный по его выражению текст, который он и предлагал к публикации. В нем указывалось в частности, что деятельность по разложению организаций должна осуществляться: а) людьми, фанатично преданными делу, считающими, что цель не только оправдывает, но освящает всякие средства; б) хорошими артистами; в) из-за боязни репрессий и разоблачений. В этом документе говорилось о способах и путях вступления (проникновения) в организацию. К направлениям подобной деятельности НТСНП относились дискредитация возглавителей и техники работы, порча отношений между членами организациями, подрыв идеи. Таким образом, Закржевский отвечал организаторам кампании, начатой против РОВСа, взаимностью, доказывая, что они не только используют методы «Внутренней линии», но развивают и совершенствуют их. А главная задача руководства НТСНП заключалась, по его мнению, в том, чтобы укрепить позиции своей организации за счет РОВСа.
С протестом против действий НТСНП в отношении РОВСа и его «Внутренней линии» выступил авторитетный в эмиграции публицист, писатель и политический деятель Н.А. Цуриков, активно сотрудничавший и с РОВСом, и с НТСНП. Уже 10 октября 1937 года он послал письмо об этом на имя Исполнительного бюро НТСНП. В дальнейшем в связи со статьей секретаря этого бюро М.А. Георгиевского и его негативным ответом на предложение осудить выступление французского отдела НТСНП Цуриков заявил о том, что отказывается от звания почетного члена этой организации
.
Преемник Миллера в качестве председателя РОВСа генерал Абрамов, все предшествующие годы тесно связанный с работой «Внутренней линии», отрицательно относился к самой возможности расследования ее деятельности Особой Комиссией генерала Эрдели. Он направил в октябре своему заместителю и начальнику I отдела РОВСа вице-адмиралу М.А. Кедрову предписание о том, чтобы Комиссия по делу Скоблина не касалась «осведомительной» или «внутренней» линии. Тот показал этот документ генералу Кусонскому, который обратился 23 октября с письмом к Абрамову по этому поводу. Он писал, что комиссия Эрдели послужила клапаном для выпуска паров накаленного котла. Она уже работает, опросила многих и уже заявила, что в процессе своей работы, вероятно, столкнется с «Внутренней линией». Кусонский задавался вопросом о том, что делать, если дающий показания, в том числе о том или ином деятеле, например, Скоблине, заикнется о «Внутренней линии». Если же его на этом приостановить, то об этом заговорит весь Париж. Что же, свидетели вообще не могут касаться этой темы? — задавал вопрос автор письма.
