Важной задачей операции и последующего судебного процесса должны были стать дискредитация и разложение эмиграции, ослабление антисоветских военных и политических организаций и в первую очередь нанесение удара по Русскому Обще-Воинскому Союзу. Воздействие на европейское и мировое общественное мнение, изображение РОВСа в качестве незаконной и террористической организации, изменение сложной международной ситуации в пользу СССР могло бы стать еще одним важным последствием операции против Кутепова.
Что делал председатель РОВСа, вернувшись из Берлина, в последние дни перед похищением? Во-первых, предметом осмысления являлась, несомненно, его только что произошедшая встреча в Берлине с советскими агентами. Состоявшееся признание полковника де Роберти сделало очевидным тот факт, что в течение нескольких лет председатель РОВСа являлся предметом разработки в ходе очередной операции ОГПУ, направленной против него лично и его организации. Вскоре ее по аналогии с печально известным «Трестом» стали именовать «вторым Трестом» или «лесным Трестом», ибо советские агенты, выезжавшие за границу, работали якобы в советских лесных организациях.
Один из соратников председателя РОВСа — Н.И. Виноградов писал впоследствии, что «за все годы работы А.П. (Кутепова. — В.Г.) можно насчитать очень много “трестов”». «Были “национальный”, “большой”, “немецких колонистов”, “приисковый”, “комсомольский”, “учительский”, “лесной”, “рабочий”, “рыбный”, “военный” и т.д.» тресты, — указывал названный автор и характеризовал особенности их появления и деятельности. Подобные разработки и операции чекистов не страшили Кутепова, который даже выработал особую тактику своего поведения в отношении их и давал рекомендации о действиях своим соратникам
.
Сделанное де Роберти предупреждение о готовящемся похищении Кутепова не могло испугать его, а, скорее, напротив, давало возможность определенных и решительных действий до того времени (через два месяца), когда бы оно состоялось. Вполне вероятно, что обсуждались дополнительные меры обеспечения его безопасности, в дополнение к существовавшим мерам предосторожности. Например, при поездках по Парижу председатель РОВСа пользовался только услугами русских таксистов — офицеров-галлиполийцев. Но что-то радикально новое для осуществления его охраны не было предпринято.
Впоследствии, после похищения генерала Кутепова, было немало разговоров и дискуссий на тему его безопасности, например о том, что следовало переехать на лучшую и более надежную квартиру и организовать его охрану. Но при этом вспоминали, что сам генерал любил повторять, что он давно ходит «под охраной чекистов». Слежка за ним и постоянный контроль агентов советских спецслужб за его деятельностью не пугали Кутепова. Он был, с одной стороны, человеком смелым и решительным, а вступив в борьбу с большевиками, считал себя фактически обреченным, рано или поздно, на смерть от их рук. С другой стороны, он не хотел менять своих привычек, и в том числе встреч с самыми разными людьми с глазу на глаз, и считал, что в таком случае охрана будет мешать делу
.
Воодушевление и желание успеть сделать как можно больше придавало Кутепову то обстоятельство, что удалось существенно улучшить финансовую ситуацию, получив деньги на «активную работу» в России. Речь шла прежде всего о получении финансовых средств из Японии. В рамках растянувшейся на десять лет тяжбы вокруг хранящегося в банке Иокогамы депонированного золотого запаса адмирала Колчака (это была часть русского золотого фонда, захваченного его войсками в Казани в августе 1918 года) в октябре 1929 года было принято решение японского суда о передаче части его в сумме около 18 миллионов франков бывшему русскому военному агенту в Японии генерал-майору М.П. Подтягину
[5]. Тот, в свою очередь, обещал предоставить эти средства или значительную часть их генералу Кутепову. Информация об этом была якобы получена ОГПУ, которое восприняло ее как страшную угрозу советской власти.
Объем финансовых средств, поступивших в распоряжение председателя РОВСа, оценивался в 8–10 млн. франков, и они могли быть использованы на реализацию известных чекистам планов Кутепова об активизации террористической деятельности в СССР
. В частности, спустя более чем 30 лет после похищения Кутепова, 20 сентября 1962 года, поручик М.А. Критский, секретарь в канцелярии председателя РОВСа, близкое и доверенное лицо генерала, в беседе с Б.В. Прянишниковым говорил о том, что «к динамизму и его (Кутепова) неукротимой воле борьбы с большевиками прибавились крупные деньги». К 1930 году РОВС получил более 8 млн. франков из депонированных в Японии сумм Колчака
.
К тому же, согласно некоторым источникам, Кутепов предполагал осуществить весной 1930 года, опираясь на полученные средства, коренную перестройку своей «работы на Россию». Предполагалось, в частности, привлечь новых людей, исходя из того, что в действующие структуры активно проникали чекисты, и «все отравлено»
. Не исключено, что эти обстоятельства заставили ОГПУ ускорить реализацию принятого решения о похищении председателя РОВСа.
Кстати, ОГПУ в это время, вероятно, запрашивало своего агента С.Н. Третьякова, работавшего в руководстве Торгпрома, о взаимоотношениях этой организации с Кутеповым и финансировании его деятельности. В одной из своих докладных записок, направленных в ОГПУ в 1929 году, Третьяков писал, что президиум Торгпрома обратил в свое время внимание на Кутепова, но он не знает ни одной выдачи денег ему от этой организации. Вместе с тем он добавлял, что думает о том, что некоторые состоятельные члены союза (Нобель) деньги ему давали, и даже крупные
.
Заметим, что помощник Кутепова по «особой работе» полковник Зайцов свидетельствовал впоследствии, характеризуя ситуацию в январе 1930 года: «У А.П. (Кутепова. — В.Г.) самые широкие планы. Все препятствия устранены, открывается широкая дорога его работе. Вера в себя, вера в свое дело победили все затруднения, снесли все преграды на пути… И вот в разгар его работы, в зените его успехов его похищают непримиримые враги».
За два дня до похищения генерал Кутепов встретился с председателем Высшего Монархического Совета (ВМС) А.Н. Крупенским. Тот вспоминал впоследствии, что в тот день он предупреждал генерала о том, что некоторые его поездки, которые он, видимо, желал скрыть, становились известными в городе, а также уговаривал его обращать больше внимания на охрану своей личности. Тот, в свою очередь, рассказал председателю ВМС о своих поездках и откровенно поделился с ним мнением по нескольким вопросам
.
