Собственное расследование похищения генерала Кутепова пытались вести и русские эмигранты. Инициатором этого выступило руководство Русского Обще-Воинского Союза, неожиданно и трагически потерявшее своего председателя. Как уже упоминалось, был создан специальный комитет по сбору средств на розыск Кутепова и для раскрытия совершенного преступления, председателем которого стал новый председатель РОВСа генерал Миллер.
Спустя несколько дней после похищения Кутепова руководство РОВСа пригласило для осуществления следственных действий среди русских граждан во Франции и помощи французскому следствию авторитетного юриста, в прошлом прокурора Судебной Палаты В.Д. Жижина. Об этом, а также о задачах и функциях, возлагаемых на него, свидетельствуют и рассказывают материалы переписки руководящих деятелей РОВСа. 1 февраля генерал П.Н. Шатилов писал, например, из Парижа в Софию начальнику III отдела РОВСа генералу Ф.Ф. Абрамову, что для оказания помощи следствию и работы в русском и большевистском направлении приглашен известный юрист В.Д. Жижин. К его компетенции относилась работа по систематизации поступающих сведений, сношению со следственными властями и по принятию мер дополнительного наблюдения и проверки поступающих сведений. Главной целью являлось доказать вину большевиков.
Заметим, что в этом же письме Шатилов характеризовал развернувшийся сбор средств для работы по розыску Кутепова и выдаче вознаграждений. Деньги поступают в значительном количестве, писал он. «Одно лицо уполномочило меня передать Миллеру, что оно располагает в Париже 200 тыс. франков, — добавлял Шатилов, — и передаст в его распоряжение, если потребуется сейчас, чтобы депонировать эту сумму для выдачи вознаграждения». Сам генерал Миллер писал о привлечении к следственным действиям бывшего прокурора Палаты Жижина, который сотрудничает с РОВСом, 2 февраля в Берлин генералу фон Лампе. Председатель РОВСа уточнял, что его задачей будет обработка всех материалов русских, в том числе допросов и пр.
.
Для осуществления следственных действий руководством РОВСа была предпринята попытка привлечь к этой работе опытных офицеров жандармерии. Создаваемая из них своего рода «следственная комиссия» должна была собирать и предоставлять сведения, помогающие французскому следствию и направленные на тесное сотрудничество с французской полицией. Но эта инициатива была воспринята частью эмигрантской прессы весьма критически. Она требовала формирования «компетентной комиссии», состоящей из юристов высокого класса и русских политиков, «которые единственные могли выпутаться из клубка нитей, образованного тайной организацией Кутепова, Трестом, “белыми предателями” и антибольшевистскими тайными группировками внутри СССР». Но генерал Миллер якобы не хотел об этом и слышать.
В итоге, по мнению М. Грей (Деникиной), опиравшейся в своих выводах на материалы французского расследования, «его (Миллера. — В.Г.) “следственная комиссия” во главе с генералом Заварзиным не смогла найти никакого серьезного доказательства и впустую потратила деньги, которые РОВС выделил ей». В докладе Фо-Па-Биде от 2 июня 1931 года о сотрудничестве «русской комиссии» и французской полиции в деле расследования похищения генерала Кутепова, в частности, указывалось: «Для проведения следствия генерал Заварзин привлек некоторых известных сотрудников Дирекции, которые вызывали подозрения. Естественно, следователи начали работать с установления заработной платы в размере от тысячи до двух тысяч франков… Больше года деятельность генерала Заварзина заключалась в передаче Дирекции сведений, которые чаще всего не представляли интереса, не поддавались контролю или были фантастическими… Через несколько недель комиссия генерала Заварзина прекратила свою деятельность из-за нехватки средств»
.
Забегая вперед, заметим, что действия Жижина и его помощников также оказались малорезультативными. Они, в частности, пытались выйти в своих расследованиях за пределы Франции для того, чтобы понять, как действовали советские секретные службы в Европе и на кого из эмигрантов, и в первую очередь бывших офицеров, опирались. Приведем в качестве примера запрос, сделанный Жижиным на имя генерала Миллера, 27 октября 1930 года. Он запрашивал из Болгарии от начальника канцелярии генерала Абрамова полковника Фосса (последний в действительности был капитаном) всю переписку о лейтенанте флота Колтыпине-Любском и его деятельности в 1921–1923 годах, а также об Анисимове, якобы находившихся на службе большевиков
. К итогам деятельности В.Д. Жижина автор еще вернется в дальнейшем в этой книге.
Во многом скандальный характер носили попытки расследования, предпринимаемые эмигрантом, бывшим офицером в чине капитана И.В. Завадским-Краснопольским, которого называли в эмиграции двойным или даже тройным агентом. Имелось в виду, что он не только тесно взаимодействовал с французами (с полицией и был агентом службы безопасности), но подозревался и в сотрудничестве с ОГПУ. Об этом человеке также еще пойдет речь в настоящей книге.
Расследованием похищения Кутепова занимался и сотрудник парижской газеты «Возрождение» Н.Н. Алексеев. Он тесно общался при этом с французской полицией, разведывательными и контрразведывательными службами этой страны. С начала 1930 года Алексеев вступил в сотрудничество в расследовании дела Кутепова с Б.Г. Бажановым, бывшим секретарем Сталина, в 1928 году бежавшим за границу и ставшим невозвращенцем. Они опубликовали несколько совместных статей и два выпуска материалов о похищении Кутепова большевиками. Но эти публикации и материалы расследований были встречены в эмиграции критически и с недоверием, а В.Л. Бурцев даже обвинял Алексеева в сотрудничестве с большевиками и в службе у них еще в период нахождения в Крыму во время Гражданской войны
.
Предметом особого разговора в дальнейшем станет расследование дела Кутепова самим Бурцевым. Забегая вперед, заметим лишь, что, расследуя похищение Кутепова, он вступит в жесткую полемику с новым председателем РОВСа генералом Миллером и будет, в известной мере, использован чекистами в рамках финальной стадии операции «Синдикат–4», прежде всего для вывода ее главных участников из-под удара.
Среди лиц, персонально ответственных за похищение генерала Кутепова, зарубежные, и в том числе эмигрантские, источники чаще всего называли советского полпреда в Париже В.С. Довгалевского. Уточним, что речь в данном случае шла о нем как о главном и официальном представителе той страны, которая совершила покушение на Кутепова. При этом зарубежные авторы не исключали, что он в действительности мог быть и не осведомлен об осуществлении этой акции сотрудниками советских спецслужб.
Особый интерес исследователей-современников вызывали персоналии чекистов, находившихся в первую очередь непосредственно в Париже во время похищения Кутепова, которые прямо или косвенно могли иметь отношение к этому покушению. В их числе в первую очередь назывались кадровые сотрудники ИНО ОГПУ супруги Яновичи. Зарубежная, и в первую очередь эмигрантская пресса, сообщала о них любопытные подробности. Указывалось, в частности, что настоящая фамилия Яновича по отцу — Волович. Он руководил отделом ГПУ в Константинополе под именем Владимира Виленского, а затем перебрался на аналогичную должность в советском полпредстве в Париже. Три года назад, когда Александра Янович выходила за него замуж, ее супруг взял фамилию жены.
