В этом же номере газеты была помещена большая статья «Ответ обвинителям» и письма в редакцию от генералов П.П. Дьяконова и Г. Г. Корганова, опубликованные под рубрикой «В защиту оклеветанных» и призванные защитить Попова и де Роберта, а в известной мере — и самого Дьяконова от нападок со стороны газеты «Возрождение», опубликовавшей в июне — июле материалы видных деятелей РОВСа полковника Зайцова и генерала Шатилова. Бурцев решительно отрицал то, что Кутепов считал Попова и де Роберта чекистами. В свою очередь, опровергалось заявление Зайцова, что он не сносился с Поповым и де Роберта. В помещенных материалах утверждалось, что именно он еще 22 октября 1929 года отправил к ним для переговоров с ВРИО своего агента с инструкциями, но Кутепов был впоследствии недоволен им и его поездкой в СССР. 8 января 1930 года, в день отъезда в Берлин, полковник Зайцов, по утверждению Корганова, показывал ему письмо от де Роберта. Кроме того, этот генерал вспоминал, что накануне, 7 января, он получил письмо из Берлина от Попова и де Роберта и тотчас состоялась его встреча на квартире Зайцова с Трубецким и Дьяконовым. Корганов указывал также, что в своем письме Кутепову от 11 января выразил сожаление, что Кутепов не поедет в Берлин на встречу, и высказывал сомнение, сможет ли Зайцов договориться с посланцами из Москвы. В конечном счете председатель РОВСа изменил свое решение и поехал в германскую столицу.
Опровергалось утверждение, что Попов и де Роберта осуществляли значительные денежные траты в Берлине. Указывалось, что они требовали присылки офицеров в Москву не немедленно, а перед началом выступления. В связи с утверждениями о признании де Роберта Кутепову в том, что они с Поповым являются агентами ОГПУ, о чем якобы Кутепов говорил Зайцову, Трубецкому и Шатилову, указывалось, что Кутепов ничего не говорил об этом Корганову. Кроме того, отмечалось, что председатель РОВСа знал, что общественный деятель «Н.» (под этим псевдонимом скрывался П. Рысс) выезжает на встречу с посланцами из СССР, но не предупредил его о своих подозрениях. Указывалось, что, если бы де Роберти действительно передал Кутепову некий документ, то он должен был находиться в его делах, но об этом обвинители умалчивали. Дьяконов утверждал, что Кутепов еще в декабре 1929 года знал о планировавшейся поездке в Берлин эмиссаров из России, которые предлагали там встретиться с ним. Об этом председателю РОВСа говорил генерал Корганов.
В указанном номере газеты «Общее Дело» были поставлены три принципиально важных вопроса и содержались ответы на них. Во-первых, речь шла о том, имел ли Кутепов при себе во время похищения список адресов, переданных ему в Берлине. На это давался отрицательный ответ. Такой же ответ был дан и на вопрос о том, могли ли быть у Кутепова при себе записки и заметки о ВРИО, способные ее выдать. Положительный ответ давался на вопрос, мог ли Кутепов оказать содействие в случае необходимости некоторым членам этой организации бежать из России (получение документов и обеспечение права проживания за рубежом).
В помещенной в том же номере газеты статье под названием «Необходимо, наконец, начать расследование причин гибели Кутепова» решительно утверждалось, что де Роберти не мог сказать Кутепову того, что ему приписывают, а последний, в свою очередь, если бы узнал, что он — чекист, не мог бы немедленно не разоблачить его и не сообщить, кому надо. Бурцев утверждал, что де Роберти, несомненно, говорил Кутепову совсем другое, а именно, что ГПУ составляет заговор и готовит покушение против него, и поэтому он хотел иметь дело именно с ним, а не с Зайцевым. Отвергались и назывались «абсурдными» обвинения, выдвигавшиеся против Дьяконова, Корганова и капитана Завадского-Краснопольского.
В связи с ведущимся расследованием заметим, что генерал Корганов сделал в это время доклад в Союзе Офицеров Кавказской Армии о своей работе с Кутеповым.
10 августа 1930 года на обвинения Дьяконова и Бурцева газета «Возрождение» ответила большой статьей своего главного редактора Ю.Ф. Семенова под названием «Второй Трест». Автор начинал с того, что Дьяконов сообщал в «Последних Новостях» некоторые сведения о Втором Тресте, но не с целью пролить свет на него, а для полемики с «Возрождением». Отвечая на его обвинение, что «Возрождение» и ее главный редактор очень осторожны в дискуссии с Дьяконовым, так как суд оштрафовал его за диффамацию, Семенов указывал, что в действительности суд оправдал его в связи с жалобой Дьяконова на статью, где содержалась фраза, «что надо потерять для того, чтобы провокаторов называть героями-патриотами», но за другую неподписанную заметку его оштрафовали на 35 франков.
Семенов подробно повествовал о своем знакомстве с Поповым и его организацией и таким образом, по существу, об истоках чекистской операции «С–4» и первых шагах по установлению связей легендированной ими организации ВРИО с эмиграцией. Он писал, что в июне 1928 года к нему в редакцию пришел его старый знакомый генерал Г. Г. Корганов. Он спросил, согласен ли он встретиться с человеком из России при условии соблюдения полной тайны. После этого произошла предварительная встреча Семенова с Коргановым и Дьяконовым в недорогом ресторане, где последний рассказал, что в России существует большая контрреволюционная организация и уже несколько лет создаются кадры для будущей деятельности. Сейчас эта организация сочла необходимым вступить в связь с эмигрантами, и для этого в Париж приехал ее представитель, который хочет войти в сношение с редакцией «Возрождения». Семенов не возражал против встречи, и она состоялась при участии Корганова у Дьяконова.
Семенов вспоминал, что приехавший представитель из Москвы, а это был А.Н. Попов, сразу произвел на него неприятное впечатление. Он дал ему следующее описание: крупный, толстый и неуклюжий человек с большой шарообразной головой и маленькими злыми глазами. Попов подробно рассказал о своей организации, которая, по его утверждению, действовала уже шесть лет, а ее члены работали в Москве и в провинции, причем проникли якобы в центральный аппарат, вплоть до верхушки ГПУ. Он подчеркивал, что организация придерживается строгой дисциплины и действует осторожно, поэтому ей мешают террористические акты, например, бомбы, брошенные в Петербургском коммунистическом клубе и на Лубянке. Московский эмиссар настаивал, чтобы «Возрождение» выступило против этих актов, чем оказало бы большую услугу контрреволюционной деятельности внутри России. Решительный и наставнический тон Попова, его критика деятельности русской эмиграции, когда он считал себя вправе учить и руководить ею, по словам Семенова, вызвала его негативную реакцию. Тем временем гость продолжал, по его утверждению, поучать и настаивать, чтобы от них, из Москвы посылать директивы, как подойти к тому или иному вопросу, касающемуся отдельных стран, регулярно посылать оттуда информацию о жизни России и деятельности советской власти. При этом Попов подчеркивал, что их организация не требует от них никаких денег, но полагал, что Семенов и его газета могут быть полезны ей своими зарубежными связями.
Разговор продолжался около двух часов. По утверждению Семенова, он заявил в ответ, что его газета не зависит ни от какой партии и впредь не может зависеть. Его тон был не слишком любезен, и они расстались.
Через три дня, вспоминал Семенов, к нему в редакцию пришел генерал Дьяконов и стал интересоваться, чем он недоволен и не хочет ли еще раз встретиться с гостем из Москвы. Тот согласился, но предупредил, чтобы ему не говорили о подчинении газеты и оставили наставнический тон. На втором свидании уже не было генерала Корганова, а Попов держался более корректно, и они говорили исключительно об информации. На вопрос Семенова, встречался ли Попов с Кутеповым, тот ответил отрицательно, объяснив это тем, что его организация пронизана провокаторами. Но, как известно, добавлял автор статьи, он в это время уже вошел в сношение с Кутеповым. Прощаясь, Попов заявил, что Дьяконов является единственным полномочным представителем его организации в Париже, и все сношения должны идти через него. В свою очередь, Дьяконов, по утверждению Семенова, отказался быть посредником между Поповым и Кутеповым.
