Начальнику IV отдела РОВСа генералу Барбовичу было поручено помочь в этом Жолондковскому и генералу Фоку. Это должно было стать и проверкой разведывательного аппарата Жолондковского, которому Миллер уже не доверял
.
Но эти замыслы столкнулись с активным противодействием советских спецслужб и провалились. По признанию самого Жолондковского, была разгромлена не только румынская линия РОВСа, но и нарушены все организации всех разведок здесь. Причем заместитель председателя РОВСа и начальник его III отдела генерал Абрамов и капитан Фосс, ближайший сотрудник Абрамова и руководитель «Внутренней линии» РОВСа, утверждали, что «достижений» Жолондковского не было и ранее, и он всех обманывал. Они отвергали какую-либо связь Жолондковского с убийством Кирова в Ленинграде в декабре 1934 года, о чем заявлял полковник. По их мнению, Жолондковский тратил получаемые от РОВСа пять тысяч франков на свои личные нужды, ведя неприличный образ жизни, и на взятки Мурузову — одному из руководителей румынских спецслужб. Все посылки людей в СССР, по утверждению генерала Абрамова, производились Жолондковским на английские деньги, а счет представлялся им генералу Миллеру. Абрамов настаивал на сокращении отпуска денег Жолондковскому и отзыве его из Румынии. В результате, если в декабре 1934 года ему было выделено 5038 франков, то в начале 1935 года уже 1000 франков в месяц. 18 февраля 1935 года Миллер решил упразднить «южную линию», и на ее ликвидацию было решено выделять по 1000 франков в месяц до апреля.
Генерал Барбович в октябре — ноябре 1934 года направил к Жолондковскому двух террористов — Е.К. Дмитриева и А.А. Богдановича — для переправки в СССР. Но оба они были арестованы и расстреляны там в декабре того же года. Барбович был особенно возмущен и огорчен тем, что Жолондковский даже не сообщил ему о гибели его офицеров, и об этом он узнал из советской печати. Генерал был убежден, что румынский канал переправки провален и больше не существует
. Заметим, что эта информация была передана в марте 1935 года генералом Скоблиным по каналам советской разведки руководству НКВД.
В связи с этими провалами в руководстве РОВСа активно обсуждались вопросы реорганизации и централизации подрывной работы против СССР, поиска новых направлений проникновения в страну и назначения новых руководителей так называемой «активной работы». Вместе с тем эта деятельность, по-прежнему, крайне затруднялась дефицитом средств. Если, например, в мае — июне 1935 года генералу Харжевскому и полковнику Жолондковскому выделялись средства в сумме по 600 франков в месяц (из которых по 500 франков расходовались на жалование, а 100 — непосредственно на работу), то осенью того же года первый получал 100 франков в месяц на почтовые расходы, а второму ассигнования не были выделены вообще
.
В середине 30-х годов в эмиграции появилась серия публикаций или, напротив, рукописей, предназначенных не для печати, а для служебного пользования руководителей антисоветских организаций. Их авторами являлись, например, Н.Н. Чебышев, В.М. Левитский, А.А. Амфитеатров. Эти материалы были посвящены работе чекистов по разложению эмиграции, методам, приемам и тактике этой деятельности и призваны были осмыслить опыт работы советских спецслужб против эмиграции с целью организации противодействия им.
В.М. Левитский, например, подготовил брошюру (на правах рукописи) под названием «Планы разложения эмиграции (от “Трестов” до “Комиссий” оборонцев)». В ней он попытался систематизировать и охарактеризовать основные этапы работы агентов большевиков и ГПУ с 1922 по 1935 год. Автор выделил следующие основные положения программы их деятельности, которые они пытались реализовать, взаимодействуя с эмигрантскими организациями: 1) коммунизм не разрушает страну, а восстанавливает ее мощь и международное положение; 2) эмиграция должна терпимо ждать завершения внутреннего кризиса; 3) коммунистам не удалось пропитать своим духом Красную Армию; в ней сохранились национальные идеи, и она готова защищать национальные интересы России; 4) в СССР успешно работают мощные контрреволюционные организации; они пропитали сверху донизу весь партийный и советский аппарат и научились обманывать власть; их руководители лучше эмиграции знают обстановку, тщательно оберегают национальные интересы России и, не подвергая страну новым испытаниям, имеют полную возможность свергнуть советскую власть, когда признают это необходимым; 5) эмиграция не имеет права действовать на антибольшевистском фронте на свой страх и риск. Она обязана подчиняться директивам московских антибольшевиков, которые должны руководить ее наиболее ответственными выступлениями. Особо вреден террор, ибо он путает все планы подлинных спасителей России, мешает их хорошо отлаженной работе и подвергает страшной опасности тех, кто каждый день рискует жизнью. «Ждать, не мешать, слушаться директив» — такие требования выдвигали, по утверждению Левитского, «все представители красных в нашей среде с 1922 по 1935 год».
В 1935 году агенты Москвы выдвинули, по мнению этого автора, еще одно требование: угроза нападения на СССР, его раздела и захвата требует от эмиграции активной помощи родине. На этой основе, указывал Левитский, предпринимались попытки создания в эмиграции так называемого «оборонческого» фронта и укрепления лево-демократического сектора эмиграции с утверждением, что остальные — агенты Гитлера
.
В начале 30-х годов, как и в 20-е годы, руководство РОВСа положительно относилось к проведению террористических актов против советских представителей за границей. В ряде случаев эта практика распространялась не только на действующих советских политиков, государственных деятелей и дипломатов. Показательна в этом отношении подготовка боевиками РОВСа покушения на высланного в 1929 году из СССР и находившегося с 1933 года во Франции Л.Д. Троцкого. Бывший второй человек в советском руководстве в годы Гражданской войны в России, нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета Республики, он казался достойной мишенью для террористов. Его убийство можно было преподать как продолжение борьбы, начатой в Гражданской войне и отнюдь не закончившейся с ее окончанием.
Заметим, что в развернувшейся в 30-е годы за рубежом охоте на Л.Д. Троцкого парадоксальным образом пересеклись интересы советских спецслужб и боевиков из РОВСа. По существующим данным, последние летом 1933 года готовили покушение на Троцкого во Франции. Действия ровсовских боевиков якобы были санкционированы самим Миллером по инициативе генерала Шатилова.
Организация покушения была поручена генералу А.В. Фоку, который предложил поставить во главе террористов генерала А.В. Туркула. Тот вызвал к себе бывшего офицера, штабс-капитана Н.И. Сподина, который в 1932 году участвовал в Женеве в попытке покушения на советского наркома иностранных дел М.М. Литвинова, хотя и безуспешно. Сподин согласился на выполнение поручения и получил на это в начале августа 1933 года 4 тысячи франков. Спустя несколько дней он встретил на водах курорта Клермон-Ферран Троцкого, но был в это время без оружия. В помощь Сподину был направлен другой бывший офицер В. Налетов, а затем еще и Кривошеев. По некоторым данным, Троцкий лишь чудом разминулся с поджидавшими его Сподиным и Налетовым. Затем все три террориста перебрались в Руайян, в 2–3 часах езды от Клермон-Феррана, недалеко от которого жил и Троцкий. В начале сентября Сподин был вызван в Париж, а двое его соратников еще две недели пытались наблюдать за Троцким. Они утверждали, что в это время в Руайяне действовала еще одна неизвестная группа русских офицеров, готовившая покушения на Троцкого, но они подчинились просьбе Налетова и покинули этот город.
