Тем не менее проблемы реорганизации «особой работы» РОВСа по-прежнему стояли на повестке дня. В развернувшихся в руководящих кругах Союза дискуссиях речь шла как о возможной ликвидации структур, работавших в этом направлении и возглавляемых Драгомировым и Глобачевым, так и о смене их на других лиц. Наиболее активными поборниками этого по-прежнему выступали генералы Шатилов и Абрамов. Но в ответ на настояния последнего Миллер в сердцах написал ему 22 марта: «Кто будет руководить работой Драгомирова? — Не Х-й (Харжевский. — В.Г.) же: присяжный неудачник»
.
Четыре дня спустя председатель РОВСа в письме Абрамову вновь обращается к теме так называемой «активной работы» генерала Драгомирова. «Как это было и при Врангеле, и во времена Великого Князя (Николая Николаевича. — В.Г.), АМД (Драгомиров. — В.Г.) стоит совершенно вне РОВС по своей активной деятельности и по своей работе, которая в силу многих и самых разнообразных соображений и должна стоять вне РОВС», — писал Миллер. «Он работает на средства Ф.С.Р. (Фонда Спасения России. — В.Г.), — указывал председатель РОВСа, — и только по мере нехватки этих средств ему отпускается из средств Главного Командования некоторый добавок, как это делалось и во времена Врангеля и Великого Князя и при Кутепове»
.
В условиях разгоравшейся в эмигрантских кругах дискуссии вокруг деятельности РОВСа именно так называемая «активная работа» и ее эффективность оказались в центре полемики. При этом в само дискутируемое понятие «активная работа» и ее содержание оппонентами вкладывались разные смыслы. Если для радикальных и экстремистски настроенных кругов эмиграции это означало боевую, террористическую, диверсионно-подрывную деятельность, то генерал Миллер и его сторонники подразумевали под этим все формы борьбы, включая пропагандистскую работу с различными категориями граждан — жителей СССР, эмигрантов, иностранцев.
В этой дискуссии под огнем критики оказались в первую очередь Драгомиров и Глобачев. В такой обстановке последний принял решение вернуться в США и в мае 1934 года уехал туда. Многие критики его деятельности встретили этот отъезд с удовлетворением. Но так думали не все. Например, К. Лепешников в письме Глобачеву из Лиона 21 июня 1934 года высказал сожаление, что тому пришлось уехать. «Через Вас генерал Миллер мог знать всю правду, всё, что делается на местах, — писал он. — Сейчас связь прервана»
.
Вслед за Глобачевым оставил свой пост и генерал Драгомиров. Миллер, вспоминая развитие ситуации с ним, писал 9 марта 1936 года: «Я ввел его в губительную для него сделку, ибо через четыре года, когда ему пришлось вернуться в Белград, он оказался в буквальном смысле слова выброшен на улицу без копейки»
.
В одном из эмигрантских источников, относящихся к 1937 году, указывалось в отношении рассматриваемого периода, что после ухода генерала Драгомирова Миллер передал его работу на Балканах в ведение генерала Абрамова, и она была окончательно ликвидирована в 1935 году. При этом отмечалось, что работа генерала Харжевского и полковника Жолондковского была ликвидирована не только потому, что не давала существенных результатов, но по требованию местных властей, не желавших иметь повода для ссоры с СССР
.
Так или иначе, попытки Шатилова и Абрамова установить свой контроль над «особой работой на Россию» и в целом взять руководство РОВСом в собственные руки не увенчались успехом, хотя уставший от нападок и передряг генерал Миллер в общем-то уже и не очень сопротивлялся этому. Вместе с тем передача в июне 1934 года временного исполнения обязанностей председателя Союза в руки генерала Абрамова на период трехмесячного отпуска Миллера (связанного и с болезнью последнего) вызвала совершенно неожиданные последствия.
15 июня 1934 года Абрамов и Шатилов были вызваны в префектуру полиции Парижа, где им было предложено добровольно и немедленно покинуть пределы Франции. При этом их предупредили, что в ином случае они будут высланы насильственно. Официально эта акция мотивировалась «изменением новым руководством направления деятельности» РОВСа. Связано это было с тем, что в это время шли советско-французские переговоры о подписании совместного договора, который призван был стать важным звеном в формирующейся системе коллективной безопасности в Европе, направленной против фашистской Германии. В сложившейся ситуации французские власти были заинтересованы в пресечении деятельности здесь германофилов и радикально настроенных российских антисоветских эмигрантских организаций. И местная полиция наблюдала за тем, чтобы РОВС воздерживался от военного характера своей деятельности. А по французским данным, Абрамов и Шатилов были германофилами, что и обусловило акцию в отношении их
. Правда, считалось, что к этому делу приложили руку советские дипломаты и спецслужбы.
Не входя в перипетии последующих событий
, заметим лишь, что генерал Миллер вынужден был вернуться к исполнению своих обязанностей. Абрамов 17 июля покинул Францию и возвратился в Софию, а Шатилов подал заявление об отставке с должности начальника I отдела РОВСа. На этот пост был назначен генерал от кавалерии И. Г. Эрдели. С 1934 года и в дальнейшем Шатилов работал, как и многие другие русские офицеры, водителем такси.
Все произошедшие перемены углубили кризис РОВСа, ослабив позиции его наиболее радикально настроенных деятелей, а также «работу по связи с Россией». Правда, в 1934 году РОВСом или, по крайней мере, при его активном участии была создана организация «Белая идея» с целью активизации разведывательной и террористической деятельности против СССР. Подбором и подготовкой кадров в нее занялся капитан В.А. Ларионов, один из участников теракта в Ленинградском Центральном партклубе в 1927 году.
Первоначально в «Белую идею» были отобраны 20 молодых людей, и развернулась их боевая подготовка. Первыми закончили ее Г.Е. Прилуцкий и В.М. Носанов, которых Ларионов представил генералу Миллеру. Тот в свою очередь передал их генералу Н.В. Скоблину, а затем при его посредстве они были направлены в Финляндию к генералу С.Ц. Добровольскому, имевшему тесные связи с финскими спецслужбами. Пройдя дополнительную подготовку в одной из финских разведшкол, Прилуцкий и Носанов были заброшены в СССР. Финн-проводник успешно перевел их через границу. Но недалеко от Ленинграда они были обнаружены, хотя после перестрелки им удалось уйти
.
[29]
Впоследствии Носанов заменил в качестве руководителя «Белой идеи» капитана Ларионова, перебравшегося в Германию. Но попытка активизировать посредством этой организации разведывательно-подрывную деятельность против СССР, используя при этом расконсервированное финляндское направление, была во многом блокирована тем, что курирование этой работы от лица РОВСа и в связи с Финляндией (как и деятельности «Внутренней линии» во Франции) оказалось в руках уже упомянутого генерал-майора Н.В. Скоблина, являвшегося секретным агентом советских спецслужб. О его деятельности пойдет речь впереди.
