После гибели Кутепова эта оперативная игра постепенно заходила в тупик. Новый председатель РОВСа генерал Миллер не испытывал такого стремления к активной, решительной и непримиримой борьбе с СССР с широким использованием террористических методов, как его предшественник, и поэтому уже не нуждался столь остро в активно действующих организациях на местах. К тому же в свете уроков «Треста» успешная деятельность подобных антисоветских организаций в СССР в течение нескольких лет уже начинала вызывать подозрения. Кроме того, они нуждались в постоянной финансовой и иной поддержке, что у обремененного проблемами и дефицитом средств Миллера не вызывало энтузиазма.
Спустя несколько лет, уже находясь в Москве, на Лубянке, генерал Миллер указывал в своих показаниях, что в феврале или марте 1930 года генерал Штейфон (или Шатилов) возбудил вопрос о соглашении с крупной организацией, имеющей свой центр в Румынии (при этом называлось имя генерала Геруа как председателя), который имеет целую сеть агентов в главнейших городах Юга России от румынской границы и до Северного Кавказа с обеспеченной связью между собой. «Несомненно, такая организация, располагающая соответствующими денежными средствами и при наличии условий ярко враждебного настроения населения к правительственной власти, могла бы вызвать серьезное восстание, повторение Белого движения 1918 г.», — писал в своих показаниях бывший председатель РОВСа. Вместе с тем он добавлял, что его ответ о взаимодействии с такой организацией был отрицательным. В итоге Миллер указывал, что не знает, существует ли эта организация сегодня, но он ни разу в дальнейшем о ней ничего не слышал
. Судя по всему, эти слова председателя РОВСа действительно соответствовали истине.
К тому же постепенно усиливались подозрения, и в первую очередь румынской разведки, в отношении организации Петрицкого, с которой она ранее поддерживала тесные связи, и он сам, в частности, неоднократно встречался с ее офицерами и выполнял их задания.
Существуют разные мнения не только по поводу начала, но и окончания операции «Заморское». Например, А.И. Колпакиди и Д.П. Прохоров датируют ее 1929–1932 годами. Но во втором томе «Очерков истории российской внешней разведки» указывается, что работа по делу «Заморское» длилась восемь лет. Как следует из опубликованных материалов советских спецслужб, осенью 1933 года один из руководителей южной (румынской) линии РОВСа по связи с Россией полковник Жолондковский вызвал в Бухарест курьеров Северокавказской военной организации для решения вопросов приема и сопровождения шхуны с оружием и взрывчатыми веществами. Но в район Геленджика, где ожидалась шхуна, она так и не прибыла. По слухам, дошедшим до Бухареста, она затонула вместе с командой
.
Это была одна из последних попыток румынской организации РОВСа продолжать взаимодействие с легендированной чекистами антисоветской организацией на Северном Кавказе. Операция советских спецслужб затянулась и становилась, по мнению ее руководителей, слишком опасной. Поставленные задачи она выполнила: были вскрыты каналы переброски террористов, выявлены их связи и опорные пункты на Северном Кавказе, Кубани и в Донской области. В свою очередь, чекистам удалось вывести и внедрить своих агентов в филиалы РОВСа не только в Румынии, но и в Болгарии и Югославии. Поэтому оперативная игра, длившаяся в течение нескольких лет, была прекращена.
В 1930 году была продолжена и операция «Союз русской молодежи» (СРМ), направленная против РОВСа и сопровождавшаяся выходом на его руководство. Напомним, что агенты КРО «Соколов» и «Богатырев», посланные от лица этой организации за границу в январе 1930 года, пять раз встречались в Париже с Кутеповым. В середине января они были приняты в Париже генералом Миллером. В беседе с ним основное внимание было уделено освещению внутреннего положения, запрещалось проводить диверсии, а теракты можно было осуществлять только по специальным разрешениям. Отъезд эмиссаров легендированной организации в СССР был отложен, чтобы Кутепов, который мог попасть после похищения в Советский Союз, их не выдал. Они переехали в город Рив, поступили на работу на бумажную фабрику и вступили в РОВС.
16 мая 1930 года «Соколова» и «Богатырева» принял в Париже полковник А.А. Зайцов, с которым была обсуждена возможность их возвращения в СССР. Им был проведен инструктаж об их работе в молодежной среде. По возвращении в СССР им было поручено узнать что-либо о Кутепове, а также заняться изучением настроений общества. Шпионских заданий они не получили, так же как и явок на советской территории.
Указанные лица возвратились в СССР в конце мая 1930 года через Румынию. По прибытии, из-за опасения проверки «Внутренней линии», был легендирован частичный провал организации с последующим восстановлением ее деятельности. Осенью 1930 года в зарубежную командировку были отправлены агенты «Богатырев» и «Светлов». Их планируемые действия были связаны и с операцией «Синдикат–4». В случае встречи с генералом Миллером они должны были заявить о предательстве Зайцова, действиями которого якобы было провалено московское руководство, и руководство организацией СРМ принял нижегородский филиал, и потребовать объяснений. В противном случае надлежало связаться с Бурцевым и передать ему материалы, компрометирующие РОВС.
29 ноября 1930 года эти агенты перешли финскую границу, но были задержаны финнами и 19 февраля 1931 года отправлены ими обратно. На этом операция «Союз русской молодежи» завершилась
.
В 1932 году была предпринята еще одна попытка ОГПУ завязать оперативную игру непосредственно с генералом Миллером. Она была связана с завербованным восьмым отделением Экономического управления ОГПУ агентом «Гинсбургом», бывшим полковником царской армии, который Гражданскую войну провел в Швейцарии и вернулся в СССР в период известной эйфории за рубежом, связанной с введением НЭПа. Во время вербовки в конце 1931 года он работал научным сотрудником в Институте механизации сельского хозяйства ВАСХНИЛ. В ходе общения с чекистами «Гинсбург» заявил, что может установить связь с генералом Миллером и великим князем Кириллом Владимировичем. Агентурная разработка получила наименование «Стрела».
Агент ОПТУ получил командировку по линии Академии сельского хозяйства в Германию и Францию на два месяца и 25 марта выехал за границу. В задании, полученном им, шла речь об установлении связей с кругами белоэмиграции, поддерживающей контрреволюционные сельскохозяйственные группировки и организации в СССР, а также с центрами и организациями, ведущими сельскохозяйственную экономическую разведку в СССР, а по возможности и с другими шпионскими группами. О РОВСе в задании, данном «Гинсбургу», не упоминалось.
В Кенигсберге он познакомился с редактором выходившего на русском языке сельскохозяйственного журнала «Восточноевропейский земледелец», германским подданным В.Л. Брейфусом. Тот предложил «Гинсбургу» сотрудничество, и он согласился. Упустим детали их договоренностей как не имеющие отношения к теме настоящего исследования. Но речь, по словам советского агента, шла не о формальной вербовке, а, вероятно, о легальной разведке.
Несмотря на предупреждение Брейфуса не сближаться с кругами антисоветски настроенной эмиграции, «Гинсбург» установил в Париже связь с генералом Миллером. Предлогом для нее стала телефонная договоренность, когда «Гинсбург» просил узнать адрес семьи общих знакомых, чтобы сообщить о гибели их родственника в Москве. Первая встреча состоялась 28 мая 1932 года. Она, как и последующие встречи, проходила на квартире председателя РОВСа. В ходе первой беседы обсуждались общие вопросы состояния Красной Армии, ситуация в колхозах, реакция рабочих и крестьян, находящихся в запасе, на мобилизацию.
