— Нет. Сначала окончил экономический, как родители хотели. Проработал офисным болванчиком пару лет, а потом так тошно стало, что бросил все и уехал в монастырь.
Даша потрясенно вытаращила глаза.
— В буддийский, — рассмеялся Антон, — в Таиланде. Прожил там месяц без телевизора, мобильника и Интернета, соблюдал обет молчания — в общем, полная перезагрузка сознания произошла. Понял, что не хочу тратить жизнь, протирая брюки в офисе и занимаясь тем, что терпеть не могу. Купил новую камеру, объехал весь Таиланд. Для интереса снимал быт простых тайцев, для живота подрабатывал свадебной и пляжной съемкой.
Даша завороженно слушала, представляя себе такую интересную кочевую жизнь — вполне в характере Антона.
— Потом вернулся в Питер, сделал пейзажную фотовыставку, поработал в журналах. А когда наскучило, уехал в Грецию, — рассказывал он. — Переезжал с острова на остров, фотографировал, снимал море, закаты, рассветы и свадьбы. А последние три года я провел на Крите, работал гидом, возил русских туристов по горам по долам.
— Вот почему про тебя никто ничего не знал, — поняла Даша.
Она смутилась под его проницательным взглядом и добавила:
— В прошлом году была встреча выпускников, тебя искали, чтобы позвать, но не нашли. Тетушка твоя переехала. Никто с тобой после школы не общался и ни в одной соцсети тебя не было.
Антон кивнул.
— Все это увлечение «одноклассниками» и «контактами» прошло мимо меня. Работы было полно, а в свободное время я предпочитал посидеть на берегу моря, чем пялить глаза в компьютер. К тому же на островах медленный Интернет, и я им почти не пользовался. Кстати, помнишь теть Нину?
— А как же, — оживилась Даша. Приветливая и улыбчивая тетка Антона всегда была к ней добра. У нее были легкий характер и миловидная внешность, она отлично готовила и являлась радушной хозяйкой. Даша понять не могла, почему такая приятная женщина одинока и у нее нет ни семьи, ни детей. — Как она?
— Лучше всех! — рассмеялся Антон. — Живет на Корфу, вышла замуж за грека.
— Вот это новость! — радостно ахнула Даша. — Сколько же ей сейчас лет?
— Молодая еще совсем — пятьдесят два, — Антон тепло улыбнулся. — Так что у теть Нины теперь свой домик недалеко от моря, оливковая роща и большая греческая семья, а московскую квартиру она мне оставила.
— Гавайская пицца! — объявил официант, ставя блюдо на стол.
Чтобы разместить пиццу, Антону пришлось убрать свою фотокамеру на стул.
Теперь понятно, как Антона занесло в их районный загс, отметила Даша во время образовавшейся паузы. Получается, если Задорин решит остаться в Москве и не переберется в Питер ближе к родителям, ее с Феликсом и его с Аленушкой дети смогут ходить в один детский сад, а затем и в ту же школу…
— Ты чего загрустила, Принцесса? — Антон мягко коснулся ее руки, и Даша чуть не потеряла сознание от этого невинного жеста.
— Зачем ты меня так называешь? — с горечью вырвалось у нее. Неужели он не понимает, как мучает ее, напоминая о том, чему уже никогда не бывать?
— Потому что ты Принцесса, — серьезно ответил он.
— У тебя теперь есть другая принцесса, — жестко напомнила Даша и ревниво добавила: — Ее, кажется, зовут Рапунцель.
— Она не принцесса, — туманно отозвался Антон, — она — Рапунцель. — А мгновение спустя уже широко улыбнулся и предложил: — Скушай пиццы!
Он щедро отделил кусок, но Даша отодвинула тарелку.
— Спасибо, не надо.
Одновременно зазвонил ее мобильный. Феликс нетерпеливо спрашивал, примерила ли Даша платье.
— Платье? — растерянно переспросила она, спохватилась и затараторила: — Оказалось не моего размера, такая жалость! Но я уже перемерила три и еще два на очереди. Извини, мне пора. Да, конечно, позвоню! Я тебя тоже, — торопливо добавила она, опустив «люблю».
— Врушка, — беззлобно заметил Антон, жуя пиццу.
Даша вспыхнула, решив, что он обвиняет ее в том, что она не любит Феликса.
— И с каких это пор на встречах выпускников примеряют свадебные платья? — добавил Антон. Он соблазнительно хрустел пиццей, игнорируя столовые приборы и держа кусок прямо в руках, и с любопытством таращился на Дашу.
— Я не сказала, что оно свадебное, — выпалила Даша, схватила кусок пиццы и принялась жевать.
— Это и так очевидно, — усмехнулся Антон. — Кстати, как вы познакомились?
— С кем? — не поняла Даша.
— Ну не с платьем же. С женихом. — Он не сводил с нее заинтересованного взгляда.
— Это было очень романтично, — торопливо соврала Даша, мучительно придумывая красивую версию. — У меня сломался… каблук на улице, а Феликс это увидел и предложил меня подвезти.
Не могла же она сказать, что у нее сломалась пломба и Феликс лечил ей зуб!
— Очень галантно с его стороны, — оценил Антон.
— А ты как с Аленушкой познакомился? — с любопытством спросила Даша.
— Аленка за мной в госпитале ухаживала.
— Ты что, там медсестер снимал? — удивилась Даша.
— Только одну. Больше было бы затруднительно, я все-таки в реанимации валялся, — беззаботно сообщил Антон.
У Даши от беспокойства перехватило дыхание.
— Неудачно прокатился на мотоцикле, когда вернулся в Москву, — объяснил Антон. — Три месяца в больнице отдыхал.
— Почему же ты мне не позвонил? — вырвалось у Даши.
— А ты бы обрадовалась? — Антон задумчиво посмотрел на нее.
— Что ты лежишь в реанимации? — сердито уточнила она. — Вряд ли.
— Что я позвонил.
— Может быть.
— А я боялся, что ты меня и не вспомнишь.
Глупый, зашлось Дашино сердце. Если бы он только позвонил, все могло бы быть иначе. И это не свои свадьбы с другими, а их общую они могли бы сейчас обсуждать.
— Значит, Аленушка тебя выходила. И поэтому ты на ней женишься? — задала она вопрос, который жег губы весь вечер.
— Она меня любит.
— А ты ее? — не стерпела Даша.
— А ты Феликса? — Он наклонил голову, изучая ее тем особенным взглядом, который она помнила со школы.
— Конечно, люблю. Иначе зачем бы мне выходить за него замуж? — Девушка с вызовом вздернула подбородок.
— Потому что он будет хорошим мужем. Потому что уже пора. Потому что он нравится твоей матери, — Антон непринужденно перечислил все подлинные причины.
— А ты, получается, любишь Аленушку до беспамятства, раз женишься на ней? — поспешила перевести разговор Даша.
— На то есть причины, — туманно ответил Антон и добавил после паузы: — Таких, как она, сейчас почти не осталось.
