Наконец, раздался звонок мобильного:
– Лида, я уже подъезжаю, спускайся.
Я натянула кроссовки и сбежала по лестнице, распахнула дверь на улицу. Светло, тепло… И, кажется, пахнет сиренью? Или показалось? Уж слишком рано для нее.
Леша ждал меня у машины. Обнял, порывисто поцеловал и произнес несколько взвинченным тоном:
– Прости, опоздал. Пробки.
– Ничего, – благодушно ответила я.
Мы ехали по городу медленно, то и дело останавливаясь. Улицы были перекопаны, на иных – только одностороннее движение. Заборы, ограждения, строительная техника повсюду. Рабочие тащили какие-то красные трубы… Наверное, закапывали кабель в землю?
– Ну что за жизнь… – нетерпеливо произнес Леша. – Еле тащимся. И ведь не объедешь, весь город перерыли, и на других улицах то же самое.
– Ничего, мы никуда не опаздываем, – сказала я.
Леша метнул на меня изумленный взгляд, затем произнес саркастически:
– Да, но этот вечер никогда больше не повторится, имей в виду!
– Будет другой.
– Да не будет, я тебе объясняю, каждый день неповторим.
– Ну и что теперь… – пожала я плечами. – Это Москва, милый.
– Дурацкий город. Вечная стройка.
– Хочешь уехать отсюда? – поинтересовалась я с насмешкой.
– Хочу, чтобы этого безобразия было поменьше. Который год подряд все перекапывают, перекладывают.
– Это город для пешеходов, – философски заметила я.
– Да? А нам, автомобилистам, что делать? – вспылил он. Потом улыбнулся, погладил меня по колену. – Прости, весь на нервах. Думал о тебе всю дорогу. Ты меня вот ждешь, а я опаздываю… Я боюсь тебя потерять, понимаешь? Ты мне очень, очень дорога, Лидочка.
– Не бойся, – сказала я. – Я не психованная дура, а нормальный человек. Из-за пробок не собираюсь предъявлять тебе претензии. Лучше расскажи, как прошел твой день.
– В мыслях о тебе. Надеюсь, в ближайшее время ты не собираешься в какую-нибудь очередную командировку?
– Нет. Я уволилась.
– Ого! – поразился Леша. – Поздравлять или…
– Конечно, поздравлять! – убежденно произнесла я.
– Да ты отчаянная девчонка!
– Беру пример с тебя.
Мы переглянулись и засмеялись.
– Еще я ходила смотреть свой новый дом. По-моему, ничего так. Можно вселяться и жить.
– Вот так просто? И не надо стяжку делать и прочее?
– Нет, не надо, я же говорю: вселяйся да живи… – ответила я. – Хотя, возможно, какой-то ремонт все-таки потребуется.
– Я в полном твоем распоряжении, если что, – тут же отозвался Леша.
– Ты не обязан заниматься моим ремонтом. Не должен…
– Нет, не должен. Но почему же нет?! – тут же возразил он сам себе. – Вообще, при чем тут должен или не должен? Я так хочу. Мне в радость помочь тебе.
Мы встали в очередной пробке и, пользуясь моментом, поцеловались. «Сказать ему о том, что я сегодня виделась с Наташей, или нет?»
– О, вон оно, это место… этот дом! – наклонился Леша и указал мне на какой-то полуразрушенный особняк с остатками розовых стен. – Уже половину снесли, видишь? Утром еще целый стоял. Доходный дом какой-то вдовы, не помню ее фамилии… Девятнадцатого века. Я сегодня в новостях во время обеда прочитал. Исторический памятник, архитектурное наследие, а его снесли! На его месте новодел поставят, многоэтажный, разумеется. В этом особняке долгие десятилетия работала больница.
– Не люблю больницы, – вздохнула я, вдруг вспомнив о маме, а затем об отце. – Совсем не жалко, когда рушат старые больницы… Место страдания и смерти. Боли.
– Ты интересная… А то, что это памятник архитектуры, уникальное сооружение…
– Ну, у домов свой срок, – равнодушно ответила я. – Ты же не думаешь, что они все будут стоять вечно?
– Ты безжалостная. Это же память!
– Я думаю, что не все сооружения надо беречь. Пирамиды в Египте, храмы, дворцы… творения Гауди, Шехтеля… это да. Все это надо беречь и реставрировать. Но переживать из-за какой-то старой больницы… Да так сердца не хватит, из-за всего переживать!
– Ну правильно, твой дом снесут, ты любым разрушениям теперь рада…
– Да, представь! Я люблю все новое. Чистое. То, что не несет на себе груз прошлого… весь этот негатив, который накапливается годами. Я хочу жить легко и просто.
– Легко и просто? – поразился Леша. – То есть забыв обо всем, забыв о прошлом? Выплеснув вместе с недостатками и все достоинства?
– Не перегибай…
– Я не понимаю таких людей, как ты: вечно на позитиве, им все хорошо, им все легко и просто, прыг-скок, тру-ля-ля… Веселые и добренькие, с чистым, пустым мозгом… – с яростью произнес Леша.
У меня вдруг сжалось сердце… от ненависти к человеку, с которым я находилась рядом. В один миг будто вернулись прежние времена, когда мы с Лешей были друг другу врагами.
– Да, а вы, вечно недовольные и брюзжащие, считаете, что делаете мир лучше, когда изливаете свою желчь на окружающих! – огрызнулась я. – Каждый день пишете обличающие посты в соцсетях: «Доколе! Кто виноват? Что делать?» Да надоело.
– Мы стараемся сделать мир лучше, мы – неравнодушные люди, у нас обо всем болит сердце! А этот вечный позитив, эти благостные улыбочки…
– Останови, – сквозь зубы произнесла я.
– Что?..
– Я сказала, останови!
– Мы и так стоим, – пробормотал Леша. Он каким-то образом умудрился втиснуть свою машину в промежуток между пластиковыми ограждениями, стоявшими вдоль дороги.
Я выскочила из машины и – через провода, доски, кучи песка – пошла прочь. «Наталья была права… О, как она была права! Он всем недоволен, этот человек, и его любовь – как яд!»
– Лида… Лида, постой! – Леша бежал за мной. Мы оказались в каком-то сквере, с перекопанными газонами и штабелями плитки вокруг.
– Отстань от меня.
– Лида! – Он перехватил меня, обнял, прижал к себе.
– Пусти.
– Нет.
– Пусти, я сказала.
– Ты самое лучшее, что у меня есть. Ты делаешь меня лучше. Ты – свет и радость…
– Ой, ну вот не надо… – Я барахталась в объятиях Леши.
– Я люблю тебя, Лидочка.
– А потом опять возненавидишь. Как раньше, помнишь? – наконец перестав сопротивляться, устало произнесла я.
– Можно подумать, сейчас ты меня тоже прямо обожаешь…
– Я тебя ненавижу! – убежденно произнесла я.
Леша засмеялся, прижал меня к себе еще сильнее.
