– Незнание не освобождает от ответственности, правда, Алексей Михайлович? Короче, – голос Александра резко изменился, став жестким и не терпящим возражений, – вот эту сумму вы должны нам компенсировать за вашу самодеятельность. Не уложитесь в трехдневный срок – пеняйте на себя. Разговор окончен. Других разговоров не будет.
С этими словами он бросил на стол Босого бумажку и, развернувшись на каблуках, тут же покинул кабинет.
Босой и Гордеев разом кинулись с белеющему на столе клочку бумаги. Сумма, которую они там увидели, повергла их в шок. Они еще раз пересчитали количество знаков. В горле у Алексея пересохло, голова закружилась. У Николая застучало в затылке – верный признак надвигающего гипертонического криза. «Лучше пусть инсульт», – только и смог подумать он.
Глава 26
– Ирочка, – раздался в телефонной трубке голос Бориса Анатольевича, – вы с Андрюшей сможете сегодня заехать? Вечерком, после работы. Мне нужно вас всех увидеть, тоскливо что-то мне.
– Конечно, Борис Анатольевич, – не раздумывая, ответила Ирина, – у меня сегодня совершенно свободный день. У вас ничего не случилось? Как вы себя чувствуете?
– Ты знаешь, на удивление прилично, – довольно бодро ответил тесть, – помогает эта настойка, что ли, сам не пойму, но я даже поправился, ты не поверишь, на целый килограмм.
– Так это же замечательно! – воскликнула Ира, но тут же замялась: – А Лиза будет?
– Да, она тоже обещала приехать, и Катюша с ней будет, – подтвердил Борис Анатольевич, – я вот газету сегодняшнюю прочитал, оказывается, кто-то задержан, а я ничего не знаю. И в «Новостях» вчера говорили, но ничего не поймешь. Хочу, чтобы Андрюша рассказал, что ему известно. Ну и вообще нам надо всем вместе серьезно поговорить. Надо что-то решать с акциями Вадика, они же у меня, сегодня все это обговорим. А то я личность ненадежная, старая и больная, так что бумаги Вадима нужно переоформлять.
– Борис Анатольевич, давайте я приеду к вам пораньше, – предложила Ира, – приготовлю что-нибудь. А то Андрей с работы голодный будет. И вообще… не надо, чтобы он что-то рассказывал при Лизе, ей будет неприятно все это выслушивать при всех. Тем более если с ней будет Катя.
– Что выслушивать? – насторожился старший Краснов.
– Ну, обстоятельства, которые предшествовали задержанию, – уклончиво ответила Ирина, – я все знаю, и Лиза уже в курсе, ее Андрей вчера посвятил. Так что лучше я вам сама все расскажу, чтобы, когда мы соберемся вместе, этой темы больше не касаться. Хорошо?
– Как скажешь, Ирочка, – согласился старик, – тогда приезжай часикам к пяти, остальные обещали приехать в семь.
– Хорошо, договорились, – согласилась Ира и положила трубку.
Значит, сегодня речь пойдет об акциях Вадима. Борис Анатольевич завещал свое имущество обоим братьям в равных долях. Интересно, как он предложит поступить с ценными бумагами? Ирина знала, что у Вадима имелись акции самого холдинга «Высота», двух гипермаркетов, которые строила их компания, еще каких-то родственных предприятий. Ира понимала, что у Вадима остались прямые наследники – жена и дочь, но формально ценные бумаги принадлежат сейчас Борису Анатольевичу, значит, он собирается поделить их между всеми родными Вадима. Это был шанс. Такой, какой выпадает один раз в жизни. Ира с ненавистью посмотрела на свой хозяйственный блокнот, куда она с дотошностью записывала все приходы и расходы. Приходы всегда были одни и те же, а вот расходы все увеличивались. Дорожали продукты, коммунальные услуги, лекарства, бензин, бытовая химия, косметика… Все, что ни возьми, – все неуклонно росло в цене. Ира устала экономить, устала в результате сложных вычислений выводить сумму, которую они могут себе позволить тратить в день, в неделю. В молодости финансовые трудности переживались легко, но чем ближе Ирина подбиралась к сорокалетнему порогу, тем сложнее ей было мириться с отсутствием денег. Она мечтала свозить Андрея в Карловы Вары, чтобы он подлечил внутренние органы, которые в результате неправильного дневного питания стали его беспокоить все сильнее и сильнее. Она хотела, чтобы он перестал тратить время на бесконечный ремонт своей развалюхи и купил, наконец, приличную машину.
Ира не представляла, в каком денежном эквиваленте может оцениваться наследство Вадима. Он ведь не только владел бумагами и получал с них доход, он еще имел высокий текущий заработок. Ира знала, что он присматривал небольшую виллу на Майорке, он сам рассказывал об этом. Сколько же могут стоить его ценные бумаги?
Ира ощущала сильное волнение, она инстинктивно чувствовала, что этот день может стать решающим в ее судьбе. Что один шаг – и осуществится ее туманная, зыбкая, но тем не менее любовно лелеемая мечта. Когда-то она мечтала обрести свое счастье с Вадимом Красновым. А теперь шанс стать счастливой ей дала его смерть.
Ирина купила по дороге упаковку куриного филе, огурцов и редиски и, пока рассказывала Борису Анатольевичу то, что узнала от Андрея, сделала фарш для котлет. Ближе к приходу остальных она думала нарезать овощной салат и отварить картошку. Борис Анатольевич опять плакал, потом немного успокоился, выпил мятного чаю.
– Я чувствовал, что у них в семье что-то не так, – сказал он. – Вадик ничего не рассказывал. Он охотно говорил только про хорошее, если что было не так – молчал, и клещами было не вытянуть. Такой уж он был.
Лиза и Катя приехали без четверти семь, Андрей чуть позже. Ужинали почти молча, только Борис Анатольевич расспрашивал Катю о сдаче единого госэкзамена и ее дальнейших планах.
После того как все выпили предложенный Ирой чай, Катя вызвалась вымыть посуду, она почувствовала, что взрослым нужно о чем-то поговорить, иначе дедушка не стал бы собирать их сегодня всех вместе.
– У меня сейчас находится весь пакет ценных бумаг Вадима, – начал Борис Анатольевич, – все они оформлены на меня. Вадик не хотел, чтобы в случае проблем с конкурентами Эдика они могли на него надавить. Сейчас у нас что-то вроде семейного совета. И я хочу, чтобы мы именно сейчас решили, как будет распределено наследство, которое оставил нам Вадик.
На этих словах Борис Анатольевич запнулся, вытер набежавшую слезу, зашмыгал носом. Говорить ему было трудно. Лиза сидела с отрешенным видом, глядя в никуда, и казалось, она не очень прислушивается к разговору. У Андрея было грустное лицо, он пил вторую чашку чая и молчал.
– Лизуша, что ты думаешь по этому поводу? – спросил Борис Анатольевич первой свою невестку.
Лиза очнулась, оторвалась от своих мыслей.
– У меня нет никакого мнения, папа, – ответила она отрешенно, – сделайте так, как считаете нужным.
Лиза с первого дня замужества называла Бориса Анатольевича папой, а Нину Григорьевну мамой. Ира, поскольку ее знакомство с семьей Красновых началось задолго до замужества, так и не переучилась. И когда Лиза при ней называла старшего Краснова папой, Ира ощущала укол ревности: еще неизвестно, какая из невесток ему ближе и родней!
– Я думаю, что будет справедливо, если мы с вами проведем оценку бумаг Вадима, – предложил Борис Анатольевич, – и разделим их между его самыми близкими людьми: семьей брата и его собственной семьей.
