Квазер хотел что-то сказать, но так ничего и не ответил.
— Или я пойду к Дюдермонту и облегчу его поиски, а вы будьте благодарны, что я скажу об этом только ему, а не кому-то из темных эльфов.
— Ты блефуешь, — недоверчиво бросил Скеррит.
— Тогда попробуй, — криво усмехнулся Родрик.
Скеррит повернулся к Квазеру, но тот, сильно побледнев, уже протягивал ему статуэтку.
Мародеры поспешно выскочили из лавки, прошмыгнув мимо Морика, прислонившегося к стене у самого выхода.
— Вы правильно поступили, — произнес он.
Скеррит не остался в долгу:
— Закрой свой рот! Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься, я тебя найду и изуродую.
Морик энергично пожал плечами, мастерски скрыв незаметное движение руки. Проводив посетителей, он вернулся к Родрику.
— Я хочу получить назад свое золото, — сразу же заявил хозяин лавки, но улыбающийся Морик уже протягивал ему кошелек. Затем он зашел за прилавок и получил из рук Родрика статуэтку пантеры.
— Она стоит целую тысячу, — пробормотал Родрик.
— Если наш предводитель будет доволен, цена ее — наши жизни, — сообщил Бродяга, прикоснулся пальцем к полям шляпы и вышел.
* * *
— Губернатор, — презрительно бросил Барам. — Они хотят сделать его губернатором, и он, по всей видимости, примет предложение.
— И правильно сделает, — отозвался Кенсидан.
— И тебя это нисколько не беспокоит? — спросил Барам. — Ты обещал, что после свержения Грита мы обретем настоящую власть, а теперь Грита нет, а у меня остались только вдовы и сироты, которых надо кормить. На то, чтобы удержать на плаву Корабль Барама, уйдет половина всего моего состояния.
— Рассматривай это как вложения на будущее, — посоветовал ему Верховный Капитан Курт, опередив Кенсидана. — Мой Корабль пострадал больше, чем все остальные.
— Я лишился почти всех своих гвардейцев, — вставил Таэрл. — Ты-то потерял сотню обычных людей и десяток домов, а я потерял воинов. Сколько твоих солдат ушли за Дюдермонтом?
Сердитый взгляд Курта остановил его гневную тираду.
— Возвышение Дюдермонта — факт вполне ожидаемый и полезный, — заговорил Кенсидан, стараясь направить Совет Пяти Капитанов в главное русло. — Мы пережили войну. Наши Корабли, хотя и потрепанные, как и весь Лускан, остались на плаву. Все это можно поправить, но зато уже нет удушающей хватки Главной Башни, и Гильдия Чародеев не будет контролировать каждый наш шаг. Расслабьтесь, друзья мои, это же просто чудесно. Да, мы не ожидали таких разрушений, как после взрыва, устроенного Гритом, и погибших оказалось намного больше, чем мы рассчитывали, но война, к счастью, оказалась короткой и закончилась в нашу пользу. И нельзя найти лучшей кандидатуры на пост карманного губернатора Лускана, чем капитан Дюдермонт.
— Но не стоит его недооценивать, — предостерег Ворона Курт. — Народ считает его героем, и того же мнения придерживаются и наши личные гвардейцы.
Значит, мы должны позаботиться о том, чтобы его сияющий ореол в последующие несколько недель утратил свой блеск, — заявил Кенсидан.
Сказав так, он посмотрел на своего ближайшего союзника, Сульджака, и увидел, что тот нахмурился и качает головой. Кенсидан не сумел определить, в чем было дело, ведь Сульджак потерял больше всех своих солдат, поскольку чуть не весь его Корабль последовал за Дюдермонтом и большая часть людей осталась лежать на поле боя у Главной Башни.
* * *
— Мне кажется, ты уже довольно долго провалялся в постели, — упрекнул Реджиса чей-то голос.
Хафлинг лежал в кровати в полусне и чувствовал себя абсолютно больным, как телом, так и душой. Но с последствиями ранений справиться было гораздо легче, чем примириться с мыслью о гибели Дзирта. Как он теперь вернется в Мифрил Халл и посмотрим в лицо Бренору? А Кэтти-бри?
— Я чувствую себя лучше, — солгал Реджис.
— Тогда поднимайся, малыш, — сказал тот же голос, и Реджис надолго замолчал, поскольку не узнал голос, а обернувшись, никого не увидел.
Он быстро сел на кровати и уставился в потемневший угол комнаты.
Потемневший при помощи магии.
— Кто ты? — спросил он.
— Старый друг.
Реджис покачал головой.
— До встречи на твоем пути…
Последние звуки голоса затерялись где-то в неизвестности, а вместе с ними рассеялась и темнота.
Но оставшееся после этого разговора впечатления наполнило душу Реджиса изумлением и трепетом.
* * *
Он знал, что конец уже близок. И Гвенвивар тоже погибнет. Дзирт надеялся лишь на то, что ее смерть на этом чужом Уровне, где она не связана со статуэткой, не будет окончательной и, как когда-то с Первого Материального Уровня, она просто вернется в свой астральный дом.
Дроу проклинал себя за то, что оставил статуэтку.
И он продолжал сражаться уже не ради себя, поскольку понимал, что обречен, а ради Гвенвивар, своей верной подруги. Если он поможет ей прожить достаточно долго, возможно, она сумеет отыскать путь домой.
Он не знал, сколько прошло часов или дней. Дзирт нашел скудное пропитание в мякоти гигантских грибов и плоти каких-то странных зверей, постоянно бросавшихся на него, но и та и другая пища вызывала у него тошноту и не прибавляла сил.
Его конец приближается, а борьбе не видно ни конца ни края.
Навстречу бросилось шестирукое чудовище, и удара только одной такой лапы хватило бы на то, чтобы оторвать ему голову. Конечно, Дзирт был достаточно проворен, чтобы от них уклоняться, и не будь он таким уставшим, монстр не представлял бы особой угрозы. Но дроу едва держал свои мечи, а перед глазами все расплывалось. Он избежал уже несколько взмахов тяжелых лап а продолжал увертываться.
— Давай, Гвен, — прошептал он, разворачивая злобное чудовище под боковой удар пантеры, занявшей позицию на скальном выступе.
Дзирт услышал ее рычание и усмехнулся, ожидая мощного броска.
Но вдруг сам получил удар по ногам и покатился по земле, сцепившись с каким-то другим зверем.
Он ничего не понимал и сумел лишь удержать в руках мечи, но не смог ими воспользоваться.
И вдруг почва под ногами стала более твердой, яркий свет ослепил глаза, и хотя зрение еще не восстановилось, Дзирт по знакомому рычанию понял, что с ног его сбила Гвенвивар.
А потом услышал еще один знакомый и почти родной голос, звенящий от радости.
Не успел Дзирт выбраться из лап Гвенвивар, как снова с кем-то столкнулся.
— Как? — только и смог он вымолвить.
— Я не знаю, и мне все равно! — воскликнул хафлинг, еще крепче прижимаясь к своему другу.
