Ретнор кивнул.
— Но я не могу позволить Таэрлу и Бараму убить Сульджака — а я уверен, что они именно этого и добиваются, особенно после того, как увидели его на трибуне рядом с Дюдермонтом.
— Их так разозлило присутствие Сульджака на выступлении Дюдермонта?
— Нет, но это дало им повод, которым они решили воспользоваться, — пояснил Кенсидан. — Курт придержал своих людей на Охранном острове, пережидая бурю. Я не сомневаюсь, что он провоцирует большую часть беспорядков в главной части города, но ждет, пока Лускан окончательно не превратится в труп, чтобы наброситься на него подобно голодному стервятнику. А меня Барам и Таэрл считают чересчур уязвимым, поскольку я слишком тесно связан с Дюдермонтом и, кроме того, ты еще не объявил об официальной передаче мне управления Кораблем. По их мнению, разгром Главной Башни вызвал в городе такое потрясение, что мои сторонники пришли в смятение и не пойдут в бой даже по моему прямому приказу.
— Как могут Таэрл и Барам судить о верности солдат Кораблю Ретнора? — спросил Верховный Капитан.
— И действительно, как они могут? — с самым невинным видом поддакнул Кенсидан, и Ретнор усмехнулся, всем своим видом показав, что одобряет тактику сына.
— Значит, вы с Куртом решили держаться в стороне, — сказал Ретнор. — Вы даже не появились на инаугурации Дюдермонта. Теперь три остальных верховных капитана, если они намерены получить какую-то выгоду, должны действовать быстро, пока вы двое или Дюдермонт их не опередили. А чтобы подтолкнуть их к более решительным шагам, ты усадил Сульджака на трибуну позади Дюдермонта, и этого хватило, чтобы спровоцировать Таэрла и Барама.
— Да, примерно так.
— Но его нельзя им отдавать, — предупредил сына Ретнор. — Сульджак еще понадобится тебе, пока не закончилась эта неразбериха. Хоть он и глупец, но может принести пользу.
— Дворф за ним присмотрит. Пока.
Они дошли до пересечения коридоров и свернули каждый к своим личным покоям, но сначала Ретнор наклонился и поцеловал сына в лоб, демонстрируя любовь и уважение.
Старик зашаркал по коридору к двери своей спальни.
— Мой сын, — удовлетворенно прошептал он, открывая дверь.
Он ничуть не сомневался, что сделал правильный выбор, передавая Корабль Кенсидану, а не другому сыну, Бронвину, который даже не часто появлялся в городе. Бронвин был для Ретнора источником бесконечных разочарований, поскольку не хотел видеть ничего, что не касалось его личных желаний, ограниченных деньгами и женщинами. И даже для удовлетворения этих страстей он не выказывал ни терпения, ни способностей. Зато Кенсидан, прозванный Вороном, с лихвой искупал все недостатки своего брата. Кенсидан был так же хитер, как и его отец, а возможно, и еще хитрее.
С этой мыслью Ретнор лег в постель, и она стала его последним утешением.
Потому что он больше не проснулся.
* * *
Он тащил ее за собой по залитым дождем улицам, тщательно следя, чтобы не распахивался промокший плащ. И постоянно оглядывался по сторонам — влево, вправо, назад — и не раз хватался за рукоять висевшего на поясе кинжала.
Молния расколола небо, и в ее свете он увидел множество людей, застегнутых непогодой. Они толпились в переулках под навесами и прятались от ливня на порогах, стараясь укрыться под козырьками крыш.
Наконец они оставили позади жилые кварталы и добрались до порта, но Морик понимал, что здесь они еще в большей опасности. Вряд ли им попадутся случайные грабители, но если за ними установили слежку, в порту никто не сможет помешать наемным убийцам.
— Он наверняка ушел — все корабли в такую погоду встают на якорь, чтобы не разбиться о причал, сказала Беллани едва слышно из-за плотного плаща, закрывавшего почта все лицо. — Глупый план.
— Нет, он не должен уйти, — ответил Морик. — Я заплатил ему, и он дал слово.
— Слово пирата.
— Слово благородного человека, — возразил Морик.
Его уверенность оправдалась, когда они вместе с Беллани завернули за угол высокого склада и увидели единственный корабль, еще пришвартованный к причалу. Судно сильно раскачивалось на крутых волнах, набегавших на берег в преддверии шторма. Такие бури одна за другой атаковали побережье Лускана, напоминая, что ветер переменился и зима скоро перевалит через Хребет Мира и со всей яростью обрушится на Город Парусов.
Двое беглецов крадучись пробирались вдоль стен, не поддаваясь соблазну бегом пересечь открытое пространство. Морик предпочитал держаться в тени, пока они не достигли ближайшей к «Тройной удаче» точки. Там он снова внимательно огляделся и, никого не обнаружив, схватил Беллани за руку и помчался по пирсу.
Спустя мгновение они уже оказались у трапа, а там, с фонарем в руке, их встречал сам капитан Мэймун.
— Поторопитесь! — крикнул он. — Мы должны поскорее выйти в море, иначе рискуем оказаться на настиле причала.
Морик пропустил Беллани вперед по узкому деревянному трапу, потом и сам поднялся на палубу и вслед за Мэймуном прошел в капитанскую каюту.
— Выпьешь? — предложил капитан, но Морик, отказываясь, поднял руку:
— У меня нет времени.
— Ты не пойдешь в море вместе с нами?
— Кенсидану это не понравится, — ответил Морик. — Я не знаю, что происходит, но сегодня вечером нас всех созвали в «Десять дубов».
— Так ты доверяешь свою красавицу такому бродяге, как я? — спросил Мэймун. — Это что, оскорбление?
Они оба повернулись к той, о ком шла речь, и в тот момент Беллани как нельзя лучше соответствовала прозвучавшему определению. Она сбросила тяжелый шерстяной плащ, и пламя нескольких свечей заиграло на ее влажных волосах и капельках воды на коже.
Беллани отвела с лица прядь волос, окончательно очаровав этим жестом обоих мужчин, а потом с любопытством взглянула на них, удивленная их пристальным вниманием.
— У вас какие-то проблемы? — спросила она, и Мэймун с Мориком рассмеялись, окончательно смутив женщину.
Мэймун показал ей бутылку, и Беллани охотно кивнула.
— Должно быть, тебе пришлось несладко, раз ты решила взойти на борт в такой шторм, — заметил Мэймун и предложил ей полный бокал виски.
Беллани осушила его залпом и протянула обратно, прося наполнить снова.
— Я не примкнула к силам Дюдермонта и не собираюсь этого делать, — объяснила Беллани, пока Мэймун наливал ей вторую порцию. — Арабет выиграла поединок с Валиндрой, но Арабет не моя покровительница.
— А бывшим обитателям Главной Башни, если они не перешли на сторону Дюдермонта, грозит смерть, — добавил Морик. — Кое-кто успел укрыться у Курта, на Охранном острове.
— В основном те, кто в прошлом на него работал, а я едва знаю этого человека.
— Мне казалось, что Дюдермонт объявил амнистию всем, кто сражался на стороне Гильдии Чародеев, или это не так? — спросил Мэймун.
