Мы спустились вниз и стали выполнять приказ. «Торговец пальмовым маслом» плясал на палубе, как безумец, и каждую минуту-две совал свою голову в люк трюма и подгонял нас: «Поспешите!» В этом, однако, не было необходимости, поскольку у нас было достаточно здравого смысла для понимания того, что якорь спущен в опасном месте, и мы работали с большим рвением. Вскоре пол уложили, правда, он был не очень гладким, но вполне пригодным для поставленной цели.
– Садитесь в лодки, ребята! Быстрее, парни! – последовал клич.
Мы разместились в лодках и отгребли от корабля. Отошли на небольшое расстояние, когда мимо нас прошла большая прибойная шлюпка, полная голых негров – мужчин, женщин и детей. В лодке находились туземцы-крумен, они правили веслами. Все разом тараторили на своем обезьяньем языке, и каждые несколько минут можно было наблюдать, как поднималось весло и обрушивалось на голову какого-нибудь неудачливого негра.
Когда они достигли корабля, я глянул вперед, чтобы определить, куда мы движемся. Обнаружил, что мы приблизились на пятьдесят – шестьдесят ярдов к берегу. Еще пять-шесть гребков вынесли бы нас на буруны, но последовала команда сушить весла. Глядя в сторону загона, я увидел длинную шеренгу туземцев, идущих гуськом к берегу, откуда была готова отойти прибойная шлюпка. Когда у лодки собралось некоторое количество негров, ее оттащили к месту отхода, команда гребцов стояла по пояс в воде, крепко ухватившись за фальшборт с обоих бортов, чтобы держать лодку носом к бурунам. Затем негров хватали по одному и без разбора толкали в лодку, пока полностью не загрузили ее. Гребцы прыгнули в лодку и взялись за весла.
Всю операцию следовало выполнить быстро, и для этого требовались опытные руки. Малейшее виляние отдало бы нос лодки во власть бурунов, тогда возникла бы опасность удара их в борт. В таком случае ничто не спасло бы лодку от мощной волны прибоя, а туземцев от падения за борт, и тогда, вероятно, более половины их погибло бы. Однако лодка, благополучно избежав прибоя, взяла курс к нашей лодке. Теперь помощник приказал нам принимать негров и везти их на корабль. Он предупредил, когда прибойная лодка к нам приблизилась, чтобы мы взяли весла в руки и стояли в готовности бить черных по головам, если они попытаются лезть в нашу лодку скопом.
Предупреждение оказалось своевременным, ибо едва прибойная лодка достигла нашего борта, как началось столпотворение. Мы делали все возможное, чтобы сдерживать негров, используя единственный аргумент, который они воспринимали, – сильные удары по голове. Тем не менее нас чуть не затопило, когда большое число туземцев навалилось на один из бортов лодки. Когда погрузка закончилась, мы взялись за весла и начали грести к нашему судну. Прибойная лодка вернулась к берегу за новым грузом. Мы продвигались медленно. Лодка была столь перегружена, что невозможно было сделать полный мах веслом, не задевая рукоятками спины или не ударяя ими в лица негров.
Когда мы наконец добрались до корабля, невольников стали гнать вверх по трапу, пока они не попадали в руки двух смуглых португальцев. Эти люди, прибывшие с берега на первой лодке, тащили негров на палубу. Таким грубым обращением беднягам нанесли много царапин и синяков.
В то же время нам приходилось постоянно следить за неграми, чтобы не дать им класть на внешний фальшборт руки, где они могли быть раскромсанными о борт корабля при каждом крене лодки.
После разгрузки мы отправились за новым грузом, который получали в той же манере, и благополучно доставляли на борт корабля. Таким способом мы совершили несколько ходок туда и обратно, пока на борт не был перемещен последний негр. Затем подняли на корабль и лодки. Пока мы занимались этим, большие прибойные лодки с берега, хотя и перегруженные туземцами, невообразимым способом проходили через буруны, не теряя ни одного человека.
На борту корабля царила неразбериха. Негров отправляли в трюм без малейшей заботы об их удобном размещении. Соответственно, они буквально сваливались один на другого. Качание корабля в сочетании со спертым воздухом и невыносимой жарой превращало трюм в ад. Естественно, почти все негры болели желудком. Женщин поместили в рубку рулевого управления. Корабль был оснащен тем, что матросы называют полуютом, то есть каютой, сооруженной на верхней палубе. Переднюю часть корабля отгородили переборкой, а отдельные каюты, насколько возможно, удалили, оставив почти чистую палубу до разделительной линии. Это мы называли третьим классом. Ветер свободно гулял по палубе, поэтому ее можно было назвать раем по сравнению с трюмом. Следовательно, женщины путешествовали с большим комфортом, чем мужчины.
Теперь, когда груз разместили на борту корабля, мы выбирали якорь и ставили паруса, находясь в данное время против ветра. Затем, убавив паруса для приведения судна к ветру и обрасопив реи для перемены контргалса, якорь подняли. Но корабль не слушался руля и стал дрейфовать кормой. Этого не следовало допускать, поскольку мы были слишком близко от берега, и капитан приказал бросить якорь – единственно возможное решение при данных обстоятельствах. Испанец, однако, был недоволен этим. Когда он услышал, как громыхает якорная цепь сквозь отверстие клюза, то забегал, как безумный, по юту, крича: «О нет, нет, капитан! Ингли! Ингли!» Затем, схватив конец каната, он стал непристойным образом обертывать им свою шею, давая понять, несомненно, что существует опасность зажима, если якорь будет опускаться. Теперь мы приняли конец троса в шесть футов, продетый через клюз, и, протянув его вперед, привязали к цепи ближе к воде, после чего тросом туго обтянули корму. Между тем второй помощник разъединил смычку цепи на тридцати фатомах и, выводя конец, встал рядом, чтобы позволить цепи свободно разматываться.
Все было готово. Отдали приказ спускать трос, и, пока цепь выходила через якорную трубу, на корме закрепили трос. По мере его натяжения нос корабля уваливался под ветер, и, как только парус расправился, мы привели корабль к ветру. Вскоре имели удовольствие наблюдать, как корабль движется вперед вместо дрейфа кормой, сочли за удачу то, что потеряли всего один якорь и трос. Остаток дня посвятили тому, что кормили и поили негров. Выбросили также за борт весь древесный материал, валявшийся на верхней палубе, после чего приобрели больше свободного пространства. Теперь настало время подумать об учреждении вахты на ночь. Для удобства негров ничего нельзя было сделать до утра.
Забыл сказать, что два португальца, помогавшие переправлять негров на борт, вернулись на берег в одной из прибойных лодок по завершении погрузки.
Ранним утром следующего дня мы готовили для негров еду. Заполнили на три четверти один из котлов рисом и назначили двоих наиболее сообразительных черных коками. Бондарь выступал надзирателем. Пока все это происходило, мы спустились в трюм посмотреть, как его обитатели провели прошедшую ночь. Их изможденные взгляды свидетельствовали о пережитых страданиях. Было удивительно, что половина их, запертых в таком тесном и душном помещении, не погибла. Мы обнаружили пять или шесть мертвых тел, которые вынесли на палубу и приготовили для захоронения на морском дне. Не было и намека на какую-то религиозную церемонию. В том состоянии, в каком они были, голыми и изможденными, их выбросили за борт. В течение долгого времени мы могли видеть, как их тела следуют за кораблем. Я не мог находиться внизу долго, из-за зловония чуть не задохнулся. Выбравшись на палубу, услышал, как капитан сказал, что ко времени восьми склянок негров следует вывести на палубу для приема пищи. Пока они будут заняты трапезой, мы должны основательно почистить трюм.
