Соринка на щеке, обращенной к морю
Первой реакцией на эти сообщения должно быть желание отмести их как сложный розыгрыш, который устроили заскучавшие аборигены над несколькими легковерными лингвистами, подобно небылицам о половом раскрепощении, которые в 1920-е годы рассказывали самоанские девочки-подростки антропологу Маргарет Мид. Кууку йимитирр, возможно, не слыхали о Канте, но каким-то образом им попали в руки «Приключения на далеком острове Зюфт», и они решили устроить что-нибудь, что переплюнуло бы даже зюфтские понятия «птозы» и «рицы». Но как же они смогли вообразить нечто совершенно непохожее и несходное со всем остальным миром?
Ну, оказалось, кууку йимитирр не настолько необычен, как могло показаться на первый взгляд. И снова мы по ошибке приняли знакомое за естественное: эгоцентрическая система может быть представлена как универсальная черта человеческого языка только потому, что никто не потрудился глубоко изучить те языки, в которых дела обстоят иначе. В ретроспективе кажется странным, что такая примечательная черта многих языков оставалась незамеченной так долго – даже тогда, когда научная литература буквально пестрела намеками на нее. Ссылки на необычные способы говорить о пространстве (вроде «вашей западной ноги» или «не могли бы вы передать мне табак, вон тот, восточный») появлялись в сообщениях о разных языках со всего мира, но из этих отчетов не было ясно, что такие необычные выражения – больше чем редкие странности. Понадобился крайний случай кууку йимитирр, чтобы начать систематическое изучение пространственных координат в разнообразных языках, и только тогда ученые наконец осознали радикальное расхождение некоторых языков с тем, что раньше считалось универсальным и естественным.
Начать с того, что в самой Австралии опора на географические координаты очень распространена.
[249] От языка тяпу в Кимберли, Западная Австралия, до вальбири, на котором говорят в районе Алис-Спрингс, и до кайятилт, на котором некогда говорили на острове Бентинк в Квинсленде, едва ли не большинство аборигенов явно говорит (или по крайней мере говорило) в стиле кууку йимитирр. И этот необычный способ – черта не только австралийских антиподов: языки, полагающиеся в первую очередь на географические координаты, оказались разбросанными по всему миру, от Полинезии до Мексики, от Бали и Непала до Намибии и Мадагаскара.
Не считая кууку йимитирр, «географический язык», привлекший пока что больше всего внимания, был найден по другую сторону глобуса, в горной местности юго-восточной Мексики. Мы уже встречались с языком цельталь из группы майя в совершенно ином контексте. (Цельталь был одним из языков в работе Берлина и Кея 1969 года по названиям цветов. Тот факт, что его носители выбирали и чисто-зеленый, и чисто-голубой как наилучшие образцы их «зелубого» цвета, вдохновил Берлина и Кея на создание теории об универсальных фокусах.) Носители цельталя живут на склоне горного кряжа, который круто поднимается к югу и полого спускается к северу. В отличие от кууку йимитирр, их географические оси основаны не на указаниях компаса север – юг и восток – запад, а скорее на этой бросающейся в глаза особенности их местного ландшафта. Направления в цельтале – это «в гору», «с горы» и «поперек», причем последнее может означать любое движение по оси, перпендикулярной «в гору – с горы». Когда требуется конкретное направление по поперечной оси, носители цельталя сочетают «поперек» с названием места и говорят «поперек в направлении Х».
Географические координаты, основанные на заметных деталях ландшафта, также находили в других частях мира. В языке Маркизских островов Французской Полинезии, например, главная ось определяется положением море – суша.
[250] Таким образом, житель Маркизских островов скажет, что тарелка на столе «к суше от стакана» или что у вас соринка «на щеке со стороны моря». Есть также системы, в которых сочетаются стороны света и географические объекты. В языке индонезийского острова Бали одна ось основана на солнце: восток – запад, а вторая – на географических объектах: она идет «к морю» в одну сторону и «к горе» в другую, к священному вулкану Агунг, месту, где обитают индуистские боги Бали.
[251]
Выше я говорил, что для учителя танцев было бы вершиной глупости говорить что-то вроде «теперь поднимите северную руку и сделайте три шага на восток». Но в любой шутке есть доля истины. Канадский музыковед Колин Макфи провел на Бали несколько лет в 1930-х, изучая музыкальные традиции острова. В книге «Дом на Бали»
[252] он вспоминает о мальчике по имени Сампих, который выказал большой талант и интерес к танцам. Поскольку в деревне, где жил мальчик, не было подходящего учителя, Макфи убедил его мать позволить отвезти Сампиха к учителю в другую деревню, чтобы тот смог обучиться начаткам искусства. Макфи все подготовил, приехал с Сампихом к учителю, оставил его там и обещал, что вернется через пять дней, чтобы проверить, как идут дела у мальчика. Учитывая талант Сампиха, Макфи был уверен, что через пять дней прервет продвинутое занятие. Но когда он вернулся, то нашел Сампиха подавленным и почти больным, а учителя вне себя. Невозможно научить мальчишку танцу, сказал учитель, потому что Сампих вообще не понимает указаний. Почему? Потому что Сампих не знает, где «к горе», где «к морю», где запад и восток, поэтому, когда ему говорили: «Сделай три шага к горе» или «Нагнись на восток», он не знал, что делать. У Сампиха в собственной деревне не было никаких проблем с направлениями, но поскольку он раньше никогда не покидал деревню, а ландшафт здесь был незнакомый, он потерял ориентировку и запутался. Неважно, сколько раз учитель показывал ему направление на гору. Сампих постоянно забывал. Все было напрасно.
Почему же учитель не попытался дать другие указания? Он, вероятно, ответил бы, что говорить «сделай три шага вперед» или «нагнись назад» было бы верхом глупости.
Абсолютный слух на направления
То, что я до сих пор излагал, – это просто факты. Они могут показаться странными, и, несомненно, удивительно, что их открыли так недавно, но свидетельства, собранные многими исследователями в разных уголках мира, больше не оставляют места для сомнений в их достоверности. Однако, переходя от фактов, касающихся языка, к их возможному влиянию на мышление, мы вступаем на более зыбкую почву. Разные культуры, конечно, заставляют людей говорить о пространстве радикально отличающимися способами. Но должно ли это непременно означать, что носители и думают о пространстве по-разному? Вот тут должны загореться красные лампочки – осторожно: Уорф! Вроде бы ясно, что если в языке нет слова для какого-то понятия, это необязательно означает, что носители этого языка неспособны воспринять само понятие. В самом деле, носители кууку йимитирр прекрасно способны понимать «лево» и «право», когда говорят по-английски. Забавно, что некоторые из них как будто даже разделяют идеи Уорфа о предполагаемой неспособности носителей английского понимать направления на стороны света. Джон Хэвиленд сообщает, как однажды он работал с информантом над переводом народных сказок кууку йимитирр на английский. Одна история касалась лагуны, которая лежит «к западу от куктаунского аэропорта», – описание, которое большинство носителей английского нашли бы совершенно естественным и поняли очень хорошо. Но его информант вдруг сказал: «А белые-то этого не поймут. На английском мы лучше скажем „направо, как ехать в аэропорт“»
[253].
