* * *
На лице Айвена Валуноплечего, контролируемом исключительно иллитидом Яраскриком, появилась улыбка.
Дворф начал просыпаться.
Причиной тому послужила оплошность пожирателя разума, поскольку Яраскрик, задумавшись о целесообразности возвращения всего своего сознания в разум дракона, где обитал и Креншинибон, неизбежно ослабил контроль над дворфом.
Яраскрик отлично знал: как только настойчивое разумное существо — а дворфы соответствовали этому понятию лучше всех остальных рас — прорвет кокон первоначального вторжения псионической власти, оно начнет действовать с упорством ручейка, размывающего земляную дамбу.
Теперь дворфа не удастся остановить, даже если бы Яраскрик этого захотел. Можно, вероятно, подавить его сознание на какое-то время, но удержать в полном повиновении уже нельзя, поскольку мысленная паутина, при помощи которой пожиратель разума удерживал его сознание в темной яме, уже начала разрушаться.
Иллитид утешал себя мыслью о том, что освободит дворфа прямо перед разверстой пастью разъяренного Гефестуса. Он решил почти полностью покинуть сознание Айвена, оставив лишь тоненькую ниточку, чтобы ощутить безграничный ужас его последних мгновений.
В конце концов, что может более полно олицетворять непреодолимую власть над другим существом, как не пристальное наблюдение за его переживаниями в момент гибели?
И Яраскрик неоднократно проделывал подобный опыт, всякий раз задумываясь над ощущениями неотвратимой гибели. Но, к разочарованию иллитида, ни одно из существ не смогло увлечь за собой его разум в царство смерти.
Яраскрик решил, что это не имеет значения, и лишь мысленно вздохнул, признав свои неудачи. Все же последние мгновения жизни доставляли ему немалое удовольствие, и он разделял с подвластными ему существами самые сильные переживания и неожиданный ужас, вызываемый мысленным вторжением в такой интимный для разумного создания момент.
Глазами Айвена Валуноплечего Яраскрик посмотрел на дракона. Гефестус свернулся в дальнем конце огромной пещеры, но не спал, поскольку сон существует только для живых. Дракон медитировал, он строил планы и предвкушал грядущие победы.
Но Яраскрик ощутил исходящее от дракона чувство превосходства и решил, что лишит его удовольствия от этого убийства.
Иллитид в теле дворфа продолжал методичную подготовку. Он водрузил на голову рогатый шлем дворфа, поднял его тяжелый топор и на ходу изменил план. Он по-прежнему жаждал ощутить растущий ужас дворфа, его ярость и его отчаяние. Яраскрик направился к выходу из пещеры, взяв с собой четверку мертвецов, бывших чародеев из Врат Бальдура. На каменистой площадке он остановился и призвал Фетчигрола.
По приказу иллитида призрак снова переступил невидимый порог между царством смерти и Миром Теней, открывшимся из-за распада Пряжи Мистры.
Яраскрик помедлил еще мгновение, наслаждаясь нетерпением в мыслях Айвена Валуноплечего.
А потом позволил дворфу снова овладеть чувствами и мыслями смертной оболочки и очнуться в окружении врагов, без шансов убежать, без шансов одержать победу.
* * *
Айвен сознавал, кто он такой и что ему противостоит, — все это он почерпнул в сознании своего поработителя. Поэтому он не испытал шока, когда иллитид покинул его разум, и очнулся уже в движении. Боевой топор со свистом рассекал воздух, описывая широкие круги. Первым же ударом Айвен сокрушил одного из обгоревших чародеев, и в воздухе закружились частицы обуглившейся кожи. Обратным движением он раскроил грудь второго зомби и отшвырнул его далеко в сторону. А когда подскочил третий противник, сумевший уклониться от оружия, Айвен нагнулся и со всех сил ударил головой. Оленьи рога шлема пробили в теле мертвеца глубокие дыры.
Зомби со стоном стал падать назад, но дворф, ударив сбоку, успел достать топором до его головы. Топор пробил череп насквозь и погрузился в тело четвертого противника, который уже готовился схватить дворфа.
Первый взрыв ярости Айвена начал иссякать, но к этому моменту навстречу устремились другие противники — приземистые плотные существа.
Айвен помчался прочь от пещеры, хотя из чужих воспоминаний знал, что этот путь ведет в тупик, поскольку площадка заканчивается отвесным обрывом. Но чужой разум еще не полностью покинул его сознание и, догадался Айвен, подталкивал его к пропасти.
Упрямый дворф развернулся, яростно растолкал ближайших преследователей и еще быстрее ринулся в обратную сторону, прямо в пещеру.
А там лежал полусгнивший скелет огромного дракона, ожившего благодаря все той же темной магической силе. Чудовище уже зашевелилось, когда Айвен ворвался в пещеру, и с невероятным проворством вскочило на четыре лапы.
Увиденная картина едва не лишила Айвена способности дышать. Еще до того, как он очнулся, он знал, что в пещере находится что-то большое и ужасное, но такого монстра не мог себе даже представить.
Не будь Айвен таким решительным и опытным воином, он при виде дракона остановился бы у входа — и преследующие его твари набросились бы сзади целой толпой. Если бы даже дворф сумел уцелеть в этой схватке, огромный ящер быстро его прикончил бы.
Айвен не колебался ни мгновения. Высоко подняв топор, он испустил боевой клич своего бога, Морадина, и бросился вперед. Он не сомневался, что обречен, но решил погибнуть в бою, как и подобает настоящему воину.
* * *
При первых же звуках боя Даника насторожилась. Она осторожно обогнула камень, и ее сердце сжалось при виде Айвена, сражавшегося против орд ползунов и нескольких ужасно искалеченных мертвецов. А в стороне она ощутила присутствие призрачного существа, руководившего этими монстрами. Этот дух виделся ей всего лишь расплывчатой тенью, мерцающим сгустком серого тумана. Первым инстинктивным побуждением было желание пробиться к дворфу или обогнуть наседавшую толпу ползунов и атаковать управлявшее ими существо, но в этот момент дворф развернулся и бросился к пещере.
Монстры понеслись следом. За ними проплыл по воздуху призрак.
Даника подкралась ближе.
Айвен вбежал в пещеру. Ползущие чудовища, зомби и призрак тоже скрылись внутри. Даника подобралась к самому входу и невольно замерла. Она увидела смерть. Смерть Айвена, свою смерть и кончину всего мира.
При виде ужасного драколича Даника не смогла даже перевести дыхание. На обрывках оставшейся плоти ящера она заметила знакомые красные чешуйки. Ее взгляд приковала морда дракона — наполовину сгнившая, с торчащими белыми костями черепа, с горящими злобным огнем глазницами и необычным рогом в самой середине лба, от которого исходило зеленоватое свечение.
Она ощутила источаемую этим рогом силу.
Ужасную силу.
Боевой клич Айвена вывел ее из транса, и Даника, опустив взгляд, увидела, как дворф ринулся в атаку. Он высоко поднял над головой топор и бросился вперед, словно хотел прорубить себе путь прямо сквозь драконий скелет. Айвен нацелился на переднюю лапу ящера, но тот в последний момент поднял ее. Айвен продолжал бежать, а за ним устремились трое ползунов и один зомби, в котором Даника с грустью узнала одного из чародеев Врат Бальдура.
