Громкий треск отвлек их внимание, и все обернулись. Огромная балка, охваченная пламенем, перегородила главный зал по диагонали от балкона до противоположного угла пола.
— Наружу! — сказал Джарлакс.
Дзирт, кивнув, нагнулся к Кэтти-бри и поднял ее на руки.
* * *
Это было сумрачное подобие оставленного им мира, лишенное воздвигнутых строений — мира, лишенного четкости и света, мира неясных теней и ужасающих монстров. Но среди клубящегося серого тумана появилось ослепительное сияние Кэддерли, а перед ним маячил сгусток абсолютной тьмы — Король Призраков.
И между ними началась битва, битва Света против Тьмы, божественного сияния, последнего дара Денира своему избраннику, против объединенных сил распада. Бесконечно долго тянулась борьба, бесконечно долго лучи божественного света пронзали и разгоняли темноту, но волны тумана накатывались снова и снова, заглушая сияние. Долго еще победа не склонялась ни на чью сторону, и все обитатели сумрачного мира, затаив дыхание, наблюдали за схваткой.
А потом чудовища испуганно отпрянули, потому что тьма не устояла перед этим сиянием, перед неугасаемой теплотой Кэддерли Бонадьюса. Король Призраков, объединивший в себе разум дракона и мудрость многих столетий, не мог не видеть истины.
Король был свергнут, и в сумраке встал новый Король Призраков, поскольку Кэддерли не мог проиграть эту решающую битву.
Драколич, протестующе вскрикнув, поднялся и исчез в темноте. Кэддерли тоже не остался здесь. Это не его мир, и ему все равно, выживет здесь чудовище или погибнет.
Но он не мог позволить ему вернуться в свой родной дом.
Он сознавал, что приносит себя в жертву. Он знал, что больше не сможет пересечь барьер между мирами, что связан обязательством перед Дениром, перед тем, что считал правильным, перед своей семьей и друзьями.
Кэддерли удовлетворенно улыбнулся, сознавая, что не зря прожил жизнь. А потом он покинул сумрачный мир и отправился в то место, которое почти, хоть и не совсем, было его домом.
Глава 30
ПОСЛЕДНИЕ ВОСПОМИНАНИЯ МЕНЯЮЩИХСЯ БОГОВ
Кэтти-бри не лежала на руках Дзирта без движения, но, казалось, наблюдала за грандиозной сценой битвы, и по ее вздохам и крикам Дзирт мог только догадываться о том, как Кэддерли бьется против Короля Призраков.
— Убей его! — услышал он свой собственный шепот, выбегая из полуразрушенного храма на просторную веранду.
На самом деле, это была его постоянная мольба, обращенная к Кэддерли, чтобы тот отыскал способ вернуть Кэтти-бри. «Убей его!» — эти слова относились и к вполне осязаемому драколичу, и к безумию, охватившему мир, и к несчастью Кэтти-бри. Дзирт был уверен, что это его последний шанс. Если Кэддерли не отыщет средство вернуть его любимую, Кэтти-бри будет потеряна для него навсегда.
К всеобщему облегчению, во дворе храма не осталось ни одного чудовища. На земле валялись лишь трупы убитых Дзиртом и погибших во время яростной атаки драколича. Еще недавно цветущую лужайку перечеркивал уродливый шрам, оставшийся от когтей огромного ящера. Она почернела от его огненного дыхания.
Друзья поспешно отошли от горящего здания, и, когда они оглянулись на величественный храм, ставший делом жизни Кэддерли Бонадьюса, все поняли, почему атака Короля Призраков оказала на жреца такое сильное действие. Языки пламени вырывались во многих местах, но сильнее всего горело то крыло здания, откуда они только что вышли. Магия храма помогла ему выстоять во время первого нападения, но затем она стала слабеть. Огонь не сможет уничтожить все строение полностью, но причинит весьма значительные повреждения.
— Опусти ее, дружище, — предложил Джарлакс, коснувшись руки Дзирта.
Дзирт покачал головой, и в этот момент глаза Кэтти-бри открылись, и на мгновение, всего лишь на одно мгновение Дзирту показалось, что она его видит, что Кэтти-бри его узнала.
— Моя девочка! — закричал Бренор, который тоже это заметил.
Но мгновение миновало, и, если этот миг прояснения и не привиделся им, он уже закончился. Кэтти-бри снова впала в то же летаргическое состояние, в котором пребывала все эти дни после прикосновения Пряжи.
Дзирт продолжал ласково окликать ее и даже тихонько встряхнул:
— Кэтти! Кэтти-бри! Очнись!
Но никакой реакции не последовало.
Как только все осознали, что ее состояние не изменилось, послышался крик Атрогейта. Соратники обернулись к дворфу и, следуя за его взглядом, уставились на открытые двери храма.
Оттуда вышел Кэддерли. Но не человек из плоти и крови, а только призрачный силуэт старого жреца, сгорбленного, но целеустремленно шагавшего вперед. Он приблизился к группе, прошел прямо сквозь них, и каждый невольно вздрогнул, ощущая неожиданный холод.
Кэддерли пытались окликнуть, но он не отозвался, как будто ничего не слышал и даже не замечал их. И все поняли, что в новой реальности Кэддерли они не существуют.
Старый жрец с трудом добрел до границы леса, за ним последовали и все шестеро оставшихся защитников. Там, на фоне оранжевых языков пламени, он нагнулся и, что-то шепча, пошел вдоль деревьев, держа руку у самой земли. За ним на траве оставалась линия неярких голубовато-белых огоньков.
— Защитный круг, — догадался Джарлакс.
Он осторожно перешагнул через светящуюся черту и облегченно вздохнул, когда понял, что с ним ничего не произошло.
— Как барьер в Лускане, — согласился Дзирт. — Магическое заклинание, запирающее старый город, где разгуливают мертвецы.
А Кэддерли действительно двигался по кругу, обходя Храм Парящего Духа.
— Если Король Призраков вернется, он останется на этой площадке, — произнес Джарлакс, хотя явно был не слишком уверен в своих словах, прозвучавших скорее пожеланием, а не утверждением. — Никто из не-мертвых не может переступать черту.
— Но как долго он будет накладывать это заклятие? — спросил Бренор.
— Он знал! — воскликнул Дзирт. — Его слова для Даники…
— Вечно, — прошептал Джарлакс.
Жрецу-призраку потребовалось немало времени, чтобы закончить первый круг, а потом он сразу же стал обходить храм во второй раз, поскольку сияние магической границы уже начало угасать. Едва он пустился в путь, как из темноты леса донесся взволнованный голос.
— Отец! — кричал Рорик Бонадьюс. — Он состарился! Мама, почему он стал таким старым?
Из-за деревьев выбежала Даника, потом трое ее детей, а с ними Айвен и Пайкел Валуноплечие. Но радостные объятия и приветствия были отложены из-за глубокой печали, омрачившей лица трех молодых людей и женщины, так любившей Кэддерли.
Дзирт, с Кэтти-бри на руках, особенно остро ощутил горе Даники.
— Что случилось? — спросила Даника, подбежав к ним.
