Комиссар спортивной лиги – также разновидность дизайнера. Представьте себе, как жалко бы выглядела НБА, если бы расписания игр как такового не было, а команды могли бы соревноваться друг с другом в любое время между началом и концом сезона (например, в три утра в воскресенье, в рождественский полдень и т. д.). Тогда мы увидели бы изможденных, полуживых, почти теряющих сознание игроков с хроническим недосыпом, которые борются со сном с помощью стимулирующих препаратов. Это напоминало бы войну. С другой стороны, даже на Уолл-стрит с ее безжалостными, готовыми перерезать друг другу горло капиталистами, ни на мгновение не останавливающими торговлю в «городе, который никогда не спит», каждый день ровно в четыре часа наступает «период прекращения огня», так что брокеры могут спокойно поспать каждую ночь, а не страдать в бессонном равновесии, стараясь избежать ловушек, расставленных конкурентами. В этом смысле биржа больше напоминает спорт, нежели войну.
Расширение масштабов этой логики приводит к мощному аргументу в пользу роли правительства. В реальности многие правительства имеют целые тома законов, предписывающих минимальные отпуска и ограничивающих часы работы магазинов. И хотя Соединенные Штаты – одна из немногих развитых стран, в которой нет федерального закона об оплачиваемых отпусках, тем не менее в штатах Массачусетс, Мэн и Род-Айленд на государственном уровне действительно существуют запреты на торговлю в День благодарения.
Законы, подобные этому, зачастую зарождались в колониальную эпоху и изначально носили религиозный характер. И в самом деле, религия как таковая часто предлагает достаточно жесткий способ модификации игр подобного рода. В частности, такой религиозный закон, как «Помни день субботний», аккуратно решает проблему, с которой сталкиваются владельцы магазинов: не работать по велению всесильного Бога или под давлением членов религиозной общины. А упование на божественную силу в предписаниях против других видов антиобщественного поведения, таких как убийство, прелюбодеяние и воровство, служит еще одним способом решить некоторые из проблем теории игр в жизни социальной группы. В этом отношении Бог зачастую даже лучше, чем правительство, так как его всеведение и всемогущество дают весьма значимую гарантию постулату, что дурные поступки будут всегда иметь ужасные последствия. Никакой «крестный отец» не сравнится с Богом-Отцом.
Религия – та тема, на которую ученые-компьютерщики предпочитают не распространяться; на самом же деле вокруг нее построен сюжет книги под названием «О чем программисты редко рассказывают»
[36]. За счет сокращения числа вариантов поведенческие ограничения, навязываемые религией, не просто делают некоторые виды решений в вычислительном отношении менее сложной задачей – они также могут принести лучшие результаты.
Эволюционный механизм распределения
Как весьма эгоистичный человек я могу предположить, что существуют в его природе некоторые принципы, которые интересуют его в судьбах других, и сделать их счастливыми важно для него, хотя от этого он ничего не получает, за исключением удовольствия видеть это.
Адам Смит. Теория нравственных чувств
У сердца есть свои соображения, о которых разум ничего не знает.
Блез Паскаль
Секвойи Калифорнии – одни из самых старых и самых величественных живых существ на планете. Хотя с точки зрения теории игр они олицетворяют трагедию. Единственная причина их феноменальной высоты заключается в том, что они пытаются быть выше, чем другие. И так до того момента, когда вред, наносимый чрезмерным растяжением, наконец не становится больше вреда, получаемого от нехватки солнца. Ричард Докинз подходит к этому так:
Кроны деревьев можно рассматривать как луг – такой же, как холмистые луга прерий, – но только растущий на сваях. Кроны собирают солнечную энергию в той же степени, как и пастбища прерии. Но значительная часть энергии тратится на обеспечение роста стволов, которые не делают ничего более полезного, кроме как поднимают этот «луг» повыше, где он собирает точно такой же урожай фотонов, какой собирал бы – с гораздо меньшими затратами, – лежа плашмя на земле.
Если бы только лес мог каким-то образом прийти к своего рода перемирию, то экосистема могла бы наслаждаться щедротами фотосинтеза, не тратя усилий на «гонку вооружений» между деревьями. Но, как мы уже заметили, хорошие результаты в подобных сценариях имеют тенденцию возникать только лишь в присутствии какого-либо внешнего управляющего органа. Казалось бы, если уж такое заведено природой, то способа установить хорошее равновесие между отдельными людьми просто не существует.
С другой стороны, если взаимодействие и сотрудничество действительно ведут к лучшим результатам в некоторых играх, то можно ожидать, что и в природе кооперативно настроенные виды должны были бы эволюционно превалировать. Но тогда откуда бы взялось сотрудничество, если это целесообразно только на уровне группы, но не на индивидуальном уровне? Может быть, оно должно зарождаться от чего-то, что люди не могут полностью контролировать. Чего-то наподобие эмоций.
Давайте рассмотрим, казалось бы, два не связанных сценария. 1. Мужчина покупает пылесос, который ломается через несколько недель; он тратит 10 минут на составление злобной мстительной жалобы. 2. Женщина, делая покупки в магазине, замечает, что некто украл у пожилого человека кошелек и пытается убежать; она бросается вдогонку и в борьбе с вором завладевает кошельком.
И хотя во втором случае главное действующее лицо выглядит явно героем, а в первом лишь обиженным, есть что-то общее в том, что проявляется (хотя и по-разному) в этих двух миниатюрах, – непроизвольное бескорыстие. Неудовлетворенный потребитель не пытается получить обратно затраченные деньги или новый пылесос взамен испорченного; его греют мысли о косвенном возмездии. И с рациональной точки зрения, и с точки зрения теории игр он предполагает извлечь не более чем злорадное удовлетворение от самого процесса написания жалобы. В магазине героическая женщина сама осуществляет надзор за правопорядком, осознавая возможные огромные личные потери, ведь она рискует получить травму или даже погибнуть, пытаясь вернуть, скажем, $40 абсолютно незнакомому человеку. Ведь если она хотела помочь, она могла бы просто взять две двадцатки из собственного кармана и отдать их пострадавшему, не рискуя прокатиться на скорой помощи! В этом смысле оба главных героя действуют нерационально. Но, с другой стороны, их действия хороши для общества: все мы хотим жить в мире, в котором нет карманных краж, а магазины, торгующие некачественными продуктами, имеют плохую репутацию. Возможно, для каждого из нас в отдельности было бы лучше стать таким человеком, который всегда может принять беспристрастное решение, наилучшим образом отвечающее его собственным интересам, не желая терять время на оплакивание безвозвратных издержек (не говоря уже о том, чтобы лишиться зубов из-за $40). Но все мы хотим жить в обществе, в котором такие смелые поступки являются нормой поведения.
