Такие санкции были продуманной реакцией, направленной на создание соответствующих стимулов и поддержание обмена, а не актом мести. На это указывают попытки ограничить санкции коммерческими делами сообществ, а также тот факт, что они длились конечное число периодов, после чего объявлялось об их «приостановлении» и торговля возобновлялась
[334]. Теория показывает логику, стоящую за этой практикой: санкции, вероятно, длились достаточно долго, чтобы искажение информации стало настолько затратным, что становилось невыгодным
[335].
Тезис о том, что система коллективной ответственности была нацелена на стимулирование торговли, подтверждается еще и тем, что в коммерческих делах она могла легально применяться, только если теоретически являлась эффективной, т. е. когда нарушение могло быть верифицировано. Верификацию проще провести в случае транзакций, в которых одна сторона берет на себя специфические обязательства (например, оплатить долг); более сложным оно становится в транзакциях, в которых одна сторона имеет большой набор вариантов поведения (например, в агентских отношениях). Я не нашел подтверждений того, что система коллективной ответственности регулировала подобные транзакции.
Гипотеза о значимости системы коллективной ответственности подтверждается ее способностью объяснить запутанные организационные структуры донововременной торговли. Рассмотрим пример ярмарок Шампани, главных международных ярмарок Европы того времени. Ярмарки были организованы не как место встречи индивидуальных купцов из разных местностей, а как место встречи торговцев из разных сообществ, у которых часто были собственные места проживания, склады, постоянные представители, писцы, а также консулы, которые обладали законной властью над членами своих сообществ во время ярмарок. Их устроители договаривались с правителями территорий о том, чтобы те соблюдали право проезда купцов и защищали их права собственности на ярмарке. Однако как только купцы прибывали, власти отказывались от каких-либо юридических прав в их отношении. Купец подчинялся закону сообщества, а не законам той местности, в которой проходила ярмарка. Закон был персональным, а не территориальным.
Причины существования такого устройства становятся очевидны, если признать, что они были организационными элементами системы ответственности сообщества. Данное устройство позволяло торговцу подтвердить свою личную и коммунальную идентичность во взаимодействиях с купцами, которые не знали его лично. Проживание в кварталах определенного сообщества являлось способом продемонстрировать свою коммунальную идентичность. Контракт, подписанный писцом определенного сообщества, был доказательством того, что член данного сообщества принимал на себя обязательство в обмене между сообществами
[336].
Если сообщество считалось ответственным за действия своих членов, оно должно было иметь возможность проверять, кто является его членом, и в случае необходимости применить к ним дисциплинарные меры. Персональный закон был совместим с системой коллективной ответственности. Устроители ярмарок должны были иметь возможность идентифицировать членов определенного сообщества и их представителей, чтобы в случае необходимости обратиться к ним. Действительно, флорентийские статуты часто в явной форме предупреждали посещающих ярмарки купцов, чтобы те воздержались от действий, которые могут вызвать споры или санкции [Vecchio, Casanova, 1894, p. 248–249].
То, что на ярмарках установилась система коллективной ответственности, ясно также из принятых в 1260 г. постановлений, которые позволяли властям ярмарки выносить решение об изгнании с ярмарки в результате соответствующего нарушения. Такое изгнание распространялось и на соотечественников нарушителя, если судебные власти их городов или принципатов не принуждали их к выполнению обязательств. Позднее в том же веке король Франции передал юридическую власть на ярмарках в руки королевских бейлифов. Однако в 1326 г. он сделал вывод, что этот шаг привел к упадку торговли, и потому восстановил на ярмарках систему коллективной ответственности [Thomas, 1977].
На меньших ярмарках и в городах средствами для определения коммунальной и личной идентичности того или иного человека служили менее масштабные установления. Пользуясь языком теоретического анализа, сертификация организаций была общепринятой. Купцы из одного и того же сообщества вместе путешествовали, вместе селились (часто в их собственных специальных жилищах), а также выступали свидетелями по контрактам друг друга
[337]. Коммунальная идентификация упрощалась тем, что даже внутри одного и того же политического образования у членов разных сообществ были разные диалекты и обычаи. Контракты и судебные дела показывают, что средневековым купцам были хорошо известны коммунальные связи друг друга.
В регионах с достаточно сильной центральной властью местные власти были мотивированы следовать процедурам системы ответственности сообщества, чтобы в случае нарушения этих правил не подвергаться преследованию в судах центральной власти
[338]. Однако в целом устроители ярмарок, вероятно, имели мотив следовать стратегии суда для кредиторов, предполагающей ответственность за контрактные обязательства каждого из их членов, поскольку управление успешной ярмаркой было весьма прибыльным делом.
Обеспечение системы исполнения обезличенных контрактов между членами разных сообществ повышало привлекательность ярмарки, а сама возможность такого обеспечения критическим образом зависела от системы коллективной ответственности, без которой власти ярмарки были бы неспособны распространить свое влияние за пределы географически ограниченных областей. Угроза изгнания отдельного индивида с ярмарки была неэффективной, поскольку не могла предотвратить мошенничество стариков или же мошенничество и последующую торговлю через агентов и членов семьи.
