ТАБЛИЦА VIII.1.
Иерархия семейств или кланов, которые в общей сложности имели не менее 50 % консульских мест
ПРИМЕЧАНИЕ: Результаты не зависят от выбора лет [Greif, 2004a].
ИСТОЧНИК: [Annali (за разные годы); Olivieri, 1861].
То, что Манечиано практически забросили консулат после 1122 г., согласуется с гипотезой относительно равновесия со взаимным сдерживанием, если они также получали непропорциональную выгоду от существующих привилегий. Действительно, после первого крестового похода члены клана Манечиано остались управлять генуэзскими портами, кварталами и городами на Востоке от лица коммуны. Со временем они де-факто получили контроль над этими территориями. На протяжении всего XII в. они укрепляли свою независимость, отказываясь платить ежегодный откуп Генуе или возвращать капиталовложения коммуне для их нового инвестирования
[220]. Мотивация приобретать новые привилегии для Генуи у Манечиано была слабой. Генуя ответила передачей консульской должности Кармадино.
Если передача консульской должности Кармадино отражала иные стимулы для получения привилегий (в силу того, что привилегии на Востоке контролировались кланом Манечиано), значит, была вероятность, что Кармадино попытаются завоевать новые привилегии в западном Средиземноморье. В действительности так и произошло, хотя торговля с Востоком была более прибыльной. Это дает другое объяснение загадочному сдвигу в политике Генуи, участвовавшей в первом (около 1099 г.), но не во втором (1147–1149 гг.) крестовом походе.
Вместо того чтобы послать свою армию и флот на восток, генуэзцы послали их на запад зарабатывать привилегии в Испании. Политика Генуи зависела от того, кто контролирует консулат, Кармадино или Манечиано: Кармадино концентрировали свое внимание на Западе, потому что Манечиано де-факто контролировали привилегии Генуи на Востоке. Без поддержки Манечиано Генуе не удалось приобрести в этот период существенных новых привилегий. Этот результат согласуется с утверждением о том, что приобретение привилегий требовало сотрудничества между кланами
[221].
Таким образом, при консулате самоподдерживающееся генуэзское государственное образование имело три основные характеристики. Во-первых, убеждения, связанные со взаимным сдерживанием, регулировали отношения между двумя наместническими кланами. Каждый из кланов удерживали от нападения на другой клан издержки, связанные с военной силой другого клана, и упущенная выгода от будущих совместных пиратских набегов.
Во-вторых, консульская система сама по себе была средством координации поведения кланов через их представителей и мобилизовала ресурсы рядового генуэзца на поддержку политики Генуи.
В-третьих, эта консульская система поддерживала мир и политический порядок, жертвуя торговой экспансией. Поскольку приобретение привилегий уменьшало прибыли от будущего совместного пиратства, оно влекло за собой политические издержки – либо нарушение политического порядка, либо дополнительные военные расходы для каждого клана на поддержание баланса. Следовательно, в этот период было получено слишком мало привилегий; город-государство Генуя был не более чем «координирующим государством», которое не контролировало кланы.
4. Экзогенные изменения, подрыв и провал институтов, 1154–1194 гг.
Основные генуэзские кланы попали в ловушку институционального равновесия с низким уровнем привилегий. Однако после 1154 г. они вернулись к сотрудничеству в получении привилегий. Изменение превратило экономику Генуи в основанную на привилегированной торговле. Теоретически такое возобновление сотрудничества могло случиться даже в отсутствие институциональных изменений, если бы генуэзцы столкнулись с неожиданным изменением параметров – например, с ростом внешних военных угроз, уменьшающим ценность позиции контролирующего клана (сокращая выигрыш от победы в межклановой военной конфронтации)
[222]. Такое уменьшение предполагает, что теперь для обоих кланов оптимальным является равновесие со взаимным сдерживанием при большем количестве привилегий. Интуиция подсказывает, что угроза сдвигает линию чистого дохода клана на рис. VIII.1 вверх (теорема VIII.2).
Итальянцы эпохи зрелого Средневековья признавали, что внешняя угроза может способствовать сотрудничеству. Миланский хронист XI в. заметил, что когда его сограждане «лишены внешнего врага, они обращают свою ненависть друг на друга» [Waley, 1988, p. 117]; схожее замечание применительно к современному контексту см.: [Riker, 1964]. Идея здесь другая: внешняя угроза создает возможность сотрудничества по иным направлениям, нежели (совместная) борьба с этой внешней угрозой.
В 1154 г. Генуя столкнулась с неожиданной внешней угрозой со стороны германского императора. В тот год восшествие на престол Фридриха I Барбароссы положило конец гражданской войне в Германии. Император, который был де-юре правителем Генуи, перешел через Альпы с большой армией, недвусмысленно продемонстрировав свое намерение восстановить контроль над городами Северной Италии
[223]. Относящийся к тому времени рисунок в Annali, изображающий уничтожение Барбароссой города Тортона в 1155 г., указывает на то, как генуэзцы воспринимали намерения императора. Вскоре они начали возводить стены вокруг своего города
[224].
Если взаимное сдерживание мешает межклановому сотрудничеству в приобретении привилегий, теория подсказывает, что новая внешняя угроза должна привести к межклановой мобилизации ресурсов для получения привилегий. И действительно, в 1154 г. члены кланов Манечиано и Кармадино впервые за 49 лет вместе заседали в консульском совете. В период 1154–1162 гг. у двух кланов было примерно одно и то же число консульских мест [Annali (за разные годы); Olivieri, 1861]. Более того, оба клана были совместно и напрямую вовлечены в приобретение привилегий.
