Анаксимандр не верил в существование конкретного материального вещества, объединяющего все сущее, и предполагал, что все происходит из некой древней среды, «безграничного» (apeiron). «Из этого вышло все, и все в это вернется. Вот почему бесконечные системы мироустройства то возникают, то растворяются в том, откуда они появились», – пишет Аэций, резюмируя идеи Анаксимандра.
[14] Безграничное – это нечто, что не было создано и что нельзя разрушить, это первичный материальный принцип, существующий в вечности и безграничном пространстве космоса.
Анаксимандр видел мир как цепочку событий, вызываемых естественными причинами.
[15] Согласно многим источникам, в своем утраченном трактате «О природе», который считается первым известным текстом по натуральной философии, Анаксимандр пытался объяснить различные явления – от молнии (возникающей при движении воздуха в облаках) до происхождения человека (который, как и вся жизнь, сначала зародился в море, а затем вышел на сушу). Дэниэл У. Грэм писал: «Сколь многому бы мы ни научились от Фалеса, Анаксимандр был настоящим революционером. Организовав свои идеи в единую космологическую теорию и записав ее на папирусе, он создал основу для рассмотрения Природы как автономного царства со своими базовыми элементами и законами взаимодействия. Насколько можно судить, он был основателем натуральной философии».
[16]
Анаксимандр не верил, что Аполлон каждый день перевозит Солнце по небу на своей колеснице. Вместо этого он предполагал, что Солнце – это отверстие в огненном колесе, вращающемся вокруг Земли. Какой бы простой эта идея ни казалась нам сегодня, ее историческую важность трудно переоценить. Это была первая механическая модель неба, попытка объяснить наблюдаемое движение небесных объектов причинно-следственной связью без вмешательства божественных сил. Такой же механистической и фантастической была идея Анаксимандра о происхождении космоса. Плутарх пишет в своих «Моралиях»: «[Анаксимандр] говорит, что горячая и холодная части [безграничного] разделились в начале создания миропорядка, и огненная сфера выросла вокруг воздуха, как кора вокруг ствола дерева. Затем эта сфера разделилась и сформировала отдельные круги – Солнце, Луну и звезды».
[17] Итак, не только Солнце, но и Луна и звезды оказались отверстиями в огненных колесах, вращающихся вокруг Земли. Космос превратился в упорядоченный механизм, подчиняющийся законам причины и следствия.
Идеи Анаксимандра, равно как и все представления досократиков и последующих греческих философов, основывались исключительно на интуиции и силе аргументации, а значит, никак не были связаны с понятием экспериментального подтверждения. Тем не менее они полны потрясающей интеллектуальной смелости и воображения. Греки были далеко не первыми, кто задался вопросом о происхождении космоса или природе реальности. Но в отличие от своих предшественников они дали людям новую систему существования, в которой свобода задавать подобные вопросы являлась неотъемлемым правом человека и единственным путем к интеллектуальной независимости и личному счастью.
[18] Лукреций писал в своей знаменитой поэме «О природе вещей» (50 год до н. э.), посвященной философии атомистов-досократиков Левкиппа и Демокрита:
Значит, изгнать этот страх из души и потемки рассеять
Должны не солнца лучи и не света сиянье дневного,
Но природа сама своим видом и внутренним строем.
За основание тут мы берем положенье такое:
Из ничего не творится ничто по божественной воле.
И оттого только страх всех смертных объемлет, что много
Видят явлений они на земле и на небе нередко,
Коих причины никак усмотреть и понять не умеют
И полагают, что все это божьим веленьем творится.
Если же будем мы знать, что ничто не способно возникнуть
Из ничего, то тогда мы гораздо яснее увидим
Наших заданий предмет: и откуда являются вещи,
И каким образом все происходит без помощи свыше.
[19]Эти строки можно считать самым ярким произведением в защиту атеизма, когда-либо написанным в истории человечества.
Четкое разделение между верой и рациональным подходом к пониманию мира, за которое ратовал Лукреций, не было широко распространено в античном мире. Наоборот, для многих досократиков, а также, очевидно, для живших после них Платона и Аристотеля между этими двумя аспектами существовала связь. Вселенная имела смысл только в присутствии божества. Из всех досократических школ наиболее активно эту идею поддерживали пифагорейцы – секта мистиков, полагавших, что суть Природы зашифрована в комбинациях (сочетаниях) цифр. Центр пифагорейства располагался на юге Италии, то есть географически был удален от западной Турции – места действия ионийцев. Пифагорейцы верили, что путь к просвещению лежит через понимание математики и геометрии – инструментов, которые Божественный Архитектор использовал для строительства всего космоса.
Согласно трудам Филолая Кротонского, выдающегося последователя Пифагора, жившего около 470 – после 400 года до н. э., сердцем космоса являлись не Земля и не Солнце, но «центральный огонь» – дворец Зевса. Это смещение Земли с центральных позиций, произошедшее задолго до Коперника, обосновывалось теологическими аргументами – ведь только Бог мог занимать подобное место посреди творения. Как писал Аристотель в своем труде «О небе», «большинство считает, что [Земля] находится в центре <…>. Италийские же философы, известные как пифагорейцы, держатся противоположного взгляда: в центре, утверждают они, находится огонь, а Земля – одна из звезд – движется по кругу вокруг центра, вызывая смену дня и ночи».
[20] Эта выдающаяся идея могла иметь влияние на более поздних мыслителей, также не ставивших Землю в центр Вселенной, к примеру на Аристарха Самосского, жившего в 280 году до н. э., или на знаменитого ученого XVI века Николая Коперника. Коперник сам пишет об этом в своей работе «О вращении небесных сфер»:
Сначала нашел я у Цицерона, что Гикет высказывал мнение о движении Земли, затем я встретил у Плутарха, что этого взгляда держались и некоторые другие. Чтобы это было всем ясно, я решил привести здесь слова Плутарха: «Другие считают Землю неподвижной, но пифагореец Филолай считал, что она вращается вокруг центрального огня по косому кругу, как Солнце и Луна». Побуждаемый этим, я тоже начал размышлять относительно подвижности Земли.
[21]
