– Что случилось? – спросил Иниго, едва открыв дверь.
Он так и остался на пороге, с любопытством осматривая каюту, освещенную тремя мерцающими свечами, прикрепленными на относительно горизонтальных участках поверхности. Кулинарный комплекс, хоть и путал вкусы и запахи еды, достаточно легко изготовил восковые свечи.
Корри-Лин встретила его страстным взглядом и попросила закрыть дверь. Иниго увидел в ее руках бутылку «Бодлианского белого» и два бокала на высоких тонких ножках.
– Эге.
Его гея-частицы откликнулись вспышкой оживленного интереса.
– Посмотри, что я нашла, – произнесла она самым низким голосом, какой только могла изобразить, не засмеявшись при этом. – Было бы жаль не воспользоваться.
– Классика, – воскликнул он. принимая протянутую бутылку.
Она приникла к нему с поцелуем, не дав времени даже на то, чтобы снять колпачок с бутылки, потом провела кончиком носа по его лицу. Он с улыбкой обнял ее, впитывая настроение, излучаемое гея-частицами. Их руки одновременно потянулись к поясу ее колючего одеяния.
– О Заступница, да, – простонал Иниго, когда грубая шерсть соскользнула на пол, открывая соблазнительного фасона рубашку.
Корри-Лин опять поцеловала его, пустив в ход игривый язычок.
– Помнишь Франли? – спросила она. – И долгие зимние ночи, проведенные с ней в Плаксе?
– Я всегда предпочитал Джессиль.
– О да. – Она отпила глоток вина. – Она была очень плохой девчонкой.
– Как и ты.
Он наполнил свой бокал, потом провел рукой по ее шее, пока не остановился у верхней пуговки. Палец обошел преграду вокруг и слегка потянул, испытывая сопротивление.
– Я снова могу стать такой, если ты хорошо попросишь, – пообещала она.
Спустя два часа дезинтегрирующий импульс Аарона вдребезги разнес дверь их каюты, превратив малметалл в облако пыли. Корри-Лин и Иниго отдыхали, растянувшись на одеялах. Иниго, держа в одной руке бокал с «бодлианским», осторожно стряхивал капельки напитка на грудь Корри-Лин. Вторичные программы его макроклеточной ячейки мгновенно активировали защитное силовое поле. Корри-Лин вскрикнула и поползла вглубь каюты, пока не уперлась в переборку.
– Отключи их! – взревел Аарон.
Он втянул воздух, раздувая вспыхнувшие щеки и сжав зубы, так что под кожей проявились мускулы.
Иниго вскочил на ноги, загораживая собой Корри-Лин. Силовое поле растянулось, охватывая и ее, хотя против Аарона эта мера предосторожности была бесполезной.
– Силовое поле останется, – заявил он. – А теперь, ради Заступницы, скажи, в чем дело?
– Мне плевать на твое силовое поле!
Аарон сильно задрожал и сделал шаг назад. Из его гея-частиц хлынул такой мощный поток странных неприятных ощущений, что Иниго вздрогнул. Это был вихрь воспоминаний о каком-то незнакомом храме под прозрачной крышей, о мелькающих испуганных лицах и оглушительных залпах оружия. Каждое видение вызывало новый взрыв эмоций. Иниго, испытывая одновременно ужас и отвращение, отчаяние и вину, ощутил текущие по его щекам слезы.
– Эмоциональное дерьмо, – вопил Аарон. – Отключи его, или, клянусь, я убью ее прямо при тебе.
– Я ничего не делаю, – закричал в ответ Иниго. – Что происходит? Что с тобой?
Аарон осел, прислонившись к косяку выбитой двери.
– Убери их из моей головы!
– Отключи свои гея-частицы, это прекратит воздействие.
– Они отключены!
У Иниго от потрясения похолодела кожа – от собственных ощущений, а не от эмоций, излучаемых Аароном.
– Не может быть. Я чувствую твои мысли.
Взметнувшаяся рука Аарона остановилась в нескольких сантиметрах от лица Иниго. Кожа на его руках встопорщилась, и из плоти показались черные дула оружия боевой системы.
– Отключи их!
– Я же ничего не делаю! – снова заорал Иниго.
Как ни странно, он ощутил бодрящее волнение: настоящая жизнь, не то что существование последних десятилетий. Он уже проклинал себя за то, что прятался так долго вместо борьбы с любыми испытаниями, которые могла устроить ему Вселенная. Конечно, глупо…
Из вживленных в плоть Аарона лазеров вырвались четыре рубиновых луча и заплясали по лицу Иниго.
– Отключи. Их.
Обезумевший агент уже злобно рычал. Где-то совсем близко захлопали темные крылья. Дальний угол каюты затянуло дымкой, словно тьма молекулу за молекулой поглощала пространство. От ее приближения повеяло холодом, он просачивался сквозь силовое поле и леденил кожу Иниго.
Аарон запрокинул голову.
– Убирайся, чудовище.
– Это не я, – прошептал Иниго.
На окраине поля зрения, в гуще наползающего мрака уже маячило нечто пугающее. Он видел чью-то злобную усмешку, обнажающую хищные зубы. Если создание вырвется в то. что Аарон считает реальностью, неизвестно, что может произойти.
Лазерные лучи начали изгибаться в воздухе, обошли вокруг Иниго, заключив его в светящуюся клетку, и их кончики уперлись в обнаженное тело Корри-Лин.
– Я могу быть таким же мерзким, как она, – угрожающе проворчал Аарон. – В конце концов, я у нее учился. Ты еще услышишь мольбы Корри-Лин отключить их. И она станет просить убить ее, чтобы прекратить мучения.
– Прошу тебя, – взмолился Иниго. – Послушай. Я ничего с тобой не делаю.
Лазерные лучи стали ярче, и под их нажимом кожа Корри-Лин зашипела и начала темнеть. От боли она крепко стиснула зубы.
– Постойте, – вдруг воскликнула Корри-Лин. – Где мы находимся?
Аарона била дрожь, словно кто-то пропустил через его тело электрический ток.
– Местоположение?
Тьма, окутавшая каюту, пульсировала с частотой ударов сердца, создавая между ними легкие завихрения воздуха.
– Да! – подтвердила она. – Наше местоположение. Мы уже близко к Конусу?
– Осталось двести семьдесят световых лет.
– Это достаточно близко для сновидения? Может, он так действует на нас?
Аарон наклонил голову набок, все еще держа руки у лица Иниго.
– Сновидение? Ты думаешь, сон? Она здесь. Она идет по кораблю. Она гонится за мной. Ничего не забывает. Ничего не прощает. Ибо это есть слабость, а мы сильны.
– Я говорю не о твоих снах, чертов идиот, – огрызнулась Корри-Лин. – О мечте Оззи. О его галактической мечте, ради которой он оставил Содружество.
– Мечта Оззи?
Изогнутые лучи лазеров немного потускнели. Корри-Лин осторожно отползла из-под прицела.
– Правильно! – воскликнул Иниго. – Этот эффект действует как усилитель эмоций. Я знаю, секс был отличным, но…
