«Это нам известно. Кватукс говорил с нами. Вы можете пройти».
– Благодарю.
«Но корабли, ведомые тоже тобой, будут остановлены».
– Да, я понимаю.
«Если мы поступим так, погибнут миллионы твоих сородичей. Почему вы не пытаетесь их отговорить?»
– Это довольно сложно. Но я надеюсь на успех нашей миссии. Я уверена, что нам удастся отвести угрозу, представляемую Бездной для всей галактики, без потери жизней.
«Как пожелаешь».
– У меня есть еще одна просьба. Вместе с флотилией паломников движется существо по имени Иланта, чья природа для нас неясна. Если появится хоть какая-то возможность предотвратить ее проникновение в Бездну, я прошу ее использовать.
«Нам известно об Иланте. Мы на страже».
– Спасибо.
Корабль райелей-воинов исчез из вида.
– Как быстро, – с восхищением заметил Троблум. – Они движутся быстрее, чем мы. Интересно, какая теория лежит в основе работы их двигателей.
Иниго положил руку на плечо грузного мужчины.
– Когда все это закончится, я думаю, они с радостью тебя прокатят.
На лице Троблума появилась вымученная улыбка. Ему явно очень хотелось выскользнуть из-под руки Сновидца. Иниго ощутил его неловкость и быстро отдернул руку. Он ничего не сказал, но мысленно извинился.
Корри-Лин с интересом посмотрела на Аарона.
– Ну а теперь ты знаешь, что произойдет в Бездне?
Он постарался выразить все свое раздражение в ответной усмешке.
– Мы туда еще не попали.
– Мы окажемся там очень скоро, – заверил их Араминта-два. – И Небесный Властитель уже знает.
Перед переходом из небытия вывели Оскара и Рыцарей-Хранителей. В каюте снова стало тесно, но теперь это не вызывало неприятных эмоций. Все испытывали радостное волнение и жаждали скорей увидеть, что ожидает их за непроходимой прежде границей.
С приближением к черной стене «Искупление Меллани» сбросил скорость. Корабль вышел из гиперпространства в пятнадцати световых годах от нее, как и «Серебряная птица» Джастины, и перед ним сразу же открылся вздувшийся конус.
У всех в экзо-зрении зажглись тревожные символы радиационной угрозы. Далеко позади зловещим темно-красным огнем полыхали потоки насыщенных энергией фотонов, которые неустанно били в темные облака материи, клубящиеся в Пучине. Вокруг корабля по направлению к границе тянулись полосы облученной материи, словно частицы пыли в бесконечном океанском приливе.
Араминта-два не мог скрыть своего волнения, хотя постоянно поддерживал контакт с Небесным Властителем. Аарон, все еще следующий за их мыслями, ощущал растущий интерес и нетерпение, излучаемые этим огромным существом.
– Не забудь попросить, чтобы он направил нас прямиком к Кверенции, – сказал Томансио. – Не хотелось бы странствовать сорок лет, как Джастина.
Он больше ничего не добавил, но все и так знали его мнение о надежности корабля. Возможно, из-за близости Бездны, но теперь все намного отчетливее разделяли эмоции друг друга.
Араминта-два напряженно кивнул, а затем обратился к Небесному Властителю.
«Мы здесь. Прошу тебя, напомни о нас Ядру и попроси перенести в вашу Вселенную, чтобы мы могли достичь самореализации».
«Я очень долго ждал этого момента», – сказал Небесный Властитель.
«И мы хотели бы оказаться поблизости от твердотельного мира, где жили люди».
«Здесь было несколько таких миров», – ответил Небесный Властитель.
Иниго, ощутив, что сосредоточенность Араминты-два на мгновение дрогнула, окинул его тревожным взглядом.
– Проклятье, – буркнул Томансио.
– Я думал, есть только один такой мир, – вслух произнес Оскар.
– Их несколько? – недоверчиво воскликнула Корри-Лин. – Сколько же?
– Он доставил Джастину к Кверенции, – настойчиво указал Аарон. – Будь определеннее.
– Как она просила… – Араминта-два раздраженно тряхнул головой и снова сосредоточился. – Мы ищем мир, где уже ждет одна из нашей расы. Она прибыла совсем недавно. Там есть город, город, возникший не в Бездне.
«Я знаю мир, который вы ищете», – ответил Небесный Властитель.
– Надеюсь, что так, – проворчал Троблум. – Мы уже стартуем.
«А ты тоже будешь там? – спросил Араминта-два. – Я нуждаюсь в твоем руководстве. Без твоей помощи мне не достичь самореализации».
«Я иду», – пообещал Небесный Властитель.
Гисрадар показал им, как граница начала растягиваться со сверхсветовой скоростью и образующийся выступ направился точно к их кораблю.
Совсем как планетарная червоточина, только в невообразимо большем масштабе. В изумленном молчании они смотрели, как раскрывается вершина выступа. В Пучину снова хлынуло мерцающее сияние звездных туманностей, и этот луч уперся в «Искупление Меллани».
Корабль с предельным ускорением устремился в открывшееся жерло. Граница за ним мгновенно закрылась, отсекая бледное свечение. Вершина выступа втянулась и растворилась в однообразной поверхности бесконечной тьмы.
– Где же мы оказались? – спросил Аарон.
Исправно работающие сенсоры корабля показали отдельные звезды и скопления, но никаких признаков границы не было.
– Стараюсь разобраться, – откликнулся истекающий потом Троблум.
– Эй, посмотрите, – воскликнул Томансио.
Кружка с чаем покачивалась в воздухе на высоте десяти сантиметров над его раскрытой ладонью. Затем она еще немного поднялась и покачалась из стороны в стороны. Томансио восторженно ухмыльнулся. Все остальные отчетливо ощутили самодовольство и удовлетворение, излучаемые его разумом.
– Ох, черт, – вскрикнула Корри-Лин.
Ее мысли ярко замерцали в про-взглядах всех присутствующих, но стали быстро тускнеть, когда Корри-Лин погасила излишние эмоции и закрыла их мысленным щитом, как мать закрывает руками плачущего младенца. Сквозь защиту пробивались отдельные образы: Эдеард, старающийся спрятать свои мысли, и используемые им техники. Спустя некоторое время поверхность ее разума укрепилась и из-под непроницаемого щита не пробивались уже ни эмоции, ни воспоминания, ни ощущения.
В течение следующей долгой минуты каждый из собравшихся, как мог, овладевал техникой скрытности. Безупречные щиты обоих Сновидцев никого не удивили, а вот Оскар, как ни пытался, не сумел спрятать свои беспокойные мысли.
– Это объединяет меня с Эдеардом, – уныло пошутил он. – Ему никогда не удавалось полностью скрыть свои чувства. Лично я усматриваю тут признак превосходства над всеми вами.
У каждого при этих словах пробились искорки веселья. Кроме Троблума. Его щит был темнее, чем у остальных, а мысли под ним казались тесно сплетенными между собой. В оттенках его эмоций никто не видел ничего знакомого.
