– Он просил за него извиниться, но на корабле возникли проблемы. На новых парусах не тот такелаж или что-то вроде того.
– С его кораблем вечно какие-то проблемы. Он вообще годится для плавания?
– Папа!
– Прости.
На самом деле Натран ему нравился. Он родился в семье торговцев, но после нескольких лет работы на семейной флотилии парень решил обзавестись собственным кораблем. В будущем он собирался построить целую флотилию и самостоятельно добиваться успеха.
– Он не так уж плохо справляется, – запальчиво возразила Джиска. – Его агенты уже подготовили несколько выгодных контрактов.
– Вот и замечательно. Он умный парень и с прекрасными планами на будущее.
– Спасибо.
– Э… Ты слышала что-нибудь о Братстве Абрикосового дома?
– Да, конечно. Натран в нем состоит. В нем состоят люди приблизительно такого же положения, как и он, объединившиеся ради большего политического веса. А в чем дело?
– Ни в чем. Это неплохая идея. Я рад, что сыновья из состоятельных семей сами пробивают себе дорогу в жизни.
– Хорошо бы и именитые купцы не создавали им дополнительных трудностей. А то их методы конкуренции не всегда бывают законными.
– Почему ты мне об этом не сказала?
– А ты хочешь послушать, папа? Хочешь узнать, что мой парень за кружкой пива обсуждает с товарищами нечестные методы борьбы, жалуется, что его никто не воспринимает всерьез, что общество его игнорирует? Я могу часами говорить обо всем этом.
– Отлично. Я уверен, они найдут способ заявить о себе в Совете. Все инициативные группы рано или поздно этого добиваются.
– Отец, ты настоящий циник.
– И когда же ты собираешься пригласить его в наш пляжный домик на неделю и один день?
Она бросила на отца полный уныния взгляд.
– Бр-р! Мне казалось, ты хотел избавить Маккатран от бесполезных традиций, особенно от таких унизительных, как эта.
– Э…
– Знаешь, мне было восемь, когда я узнала, что песня «Невежа» написана о тебе. Все в школе над этим смеялись, даже мои близкие друзья… А, ладно.
– Да, я так и не простил Дибала за то, что он ее сочинил.
– Это ужасно.
– Вы встречаетесь уже пять лет, – многозначительно заметил он. – Достаточно, чтобы узнать друг друга.
– Для вас с мамой любовь с первого взгляда оказалась удачной. Но мне мало пары дней знакомства.
– Ничего себе, пара дней, – протестующе воскликнул он. – Я много месяцев старался ее соблазнить.
Тонкие брови Джиски подпрыгнули вверх.
– Папа, ты сказал «соблазнить»?
Он удрученно вздохнул.
– Если бы ваше поколение уделяло больше внимания ухаживаниям, у меня было бы больше женатых и замужних детей.
– Но мне еще и сорока нет.
– И ты еще очень красива.
Она надула губки.
– Старый льстец. Не удивительно, что мама не устояла.
– Если хочешь знать, я не буду возражать, если вы с Натраном предстанете перед Заступницей и поженитесь.
– Договорились, папочка. На самом деле мы знакомы четыре года и одиннадцать месяцев. Да и мой старший брат не теряет времени. Ты знаешь?
Она чуть наклонилась, сверкнув глазами.
– О чем?
– Мне кажется, Венали опять в положении.
Он строго посмотрел на дочь.
– Надеюсь, ты не пользовалась про-взглядом?
– Ну что ты, папа! Нет, конечно. Удивительно, что ты об этом спрашиваешь.
– Да, конечно, – проворчал он. Про-взгляд Джиски был даже сильнее, чем его собственный.
«Может, попросить ее вычислить моего таинственного наблюдателя?» Но известие о беременности Венали его отвлекло. «Третий внук. Это здорово». Ему нравилось, что по десятому этажу особняка уже бегают маленькие Гарант и Хонали (все звали ее просто Лапочкой). Ролар, его старший сын, не терял времени зря.
– Ого, – с притворным испугом протянула Джиска. – Внимание, двойняшки.
Эдеард огляделся и увидел, что сквозь толпу гостей к ним приближаются Марили и Анали. Пятая и шестая дочки были идентичными близнецами, и с самого рождения они забавлялись, одеваясь и причесываясь одинаково. Вот и сегодня они нарядились в атласные платья одного и того же покроя, только у Марили оно переливалось всеми оттенками винокрасного цвета, а Анали выбрала для себя золотисто-желтую ткань. Эдеард снисходительно улыбнулся; озорные девчонки вряд ли этого заслуживали, но разве отец мог устоять? Им уже исполнилось по двадцать пять, и в высшем обществе Маккатрана они стали признанными звездами. Высокие, как отец, и стройные, как мать, они обладали исключительным изяществом, густыми иссиня-черными волосами, унаследованными от бабушки со стороны Эдеарда, и красивыми лицами, с которых не сходили лукавые усмешки. А если к прекрасной внешности добавить и высокое положение, то нечего было удивляться, что девчонки получали все, что хотели: наряды, ласки и преклонение сверстников.
– Папочка! – радостно хором воскликнули они и запечатлели по поцелую на обеих его щеках. – Мы превосходно провели вечер.
– Мы побеседовали со многими гостями.
– И убедили их голосовать за тебя.
– Напомнили, как много ты сделал для города.
– Хоть это и было очень давно.
– О таком никогда нельзя забывать.
– И они напомнят о твоих заслугах всем своим друзьям.
– И придут на выборы со всеми своими родственниками.
– Чтобы поставить крестик в нужном месте.
– Или им придется отвечать перед нами.
Разговаривать с близнецами было все равно, что слушать оглушительные птичьи трели.
– Спасибо вам обеим, – поблагодарил их Эдеард.
– Теперь мы выполнили свой долг.
– И хотели бы уйти.
– Потому что в особняке у Франдолов сегодня грандиозная вечеринка.
– И мы нашли себе подходящий эскорт.
Они обе захихикали и просительно заглянули отцу в лицо.
– Он такой красивый.
– И высокий.
– И служит в полку милиции Фоласа и Зельды.
– Но у него имеется и свое состояние.
– Это не какой-то младший сын.
– Настоящий кавалер.
– И с радостью служит городу.
– Ладно, ладно. – Эдеард поднял руки. – Давайте, убирайтесь отсюда. Идите развлекаться.
– Мы так и сделаем.
В уши Эдеарду ударил еще один взрыв смеха, и девочки развернулись к выходу. Они одновременно подняли правые руки и повелительно поманили кого-то пальцами. В толпе гостей Эдеард успел увидеть молодого мужчину в форме милиции – ярко начищенные пуговицы и превосходно сшитый красно-синий мундир. На вид Утраллис был не старше двойняшек, но широко расправленные плечи и квадратная челюсть придавали ему уверенный вид. На всякий случай Эдеард присмотрелся к его носу, подозревая отдаленное родство с Гилморнами – он вдруг вспомнил Ранали и беспомощного парня в ее кабинете. Их взгляды встретились, и в глазах молодого человека появилось такое виноватое выражение, а щеки вспыхнули так ярко, что Эдеард не мог ему не посочувствовать. Затем близнецы с двух сторон подхватили Утраллиса под руки и увлекли к выходу из зала.
