Он распахнул дверь третьей рукой, одновременно подсчитывая, сколько же раз посещал это заведение за прошедшие годы. Сколько же раз ему приходилось вступать в борьбу? Усталость и злость привели к одной мысли: «Надо было уничтожить здание и попросить город разбить на его месте парк». Но ячейка, вполне возможно, помешала бы его намерениям.
Ранали его уже ждала. Ее волосы были уложены в изящную прическу, а платье из тончайшей пепельно-серой шерсти облегало фигуру, не скрывая выступающего живота. Ранали находилась на пятом месяце беременности. Эдеард буквально оторопел, и все заранее продуманные обвинения в ее адрес моментально вылетели из головы.
Она заметила его удивление и самодовольно улыбнулась.
– Дорогой Эдеард, что-то случилось?
– Я… Я не знал.
Он жестом показал на ее живот и разозлился, в основном на самого себя.
– А зачем тебе знать? Твое дело – управлять городом.
Она налила в бокал вина и протянула Эдеарду.
– Прекрасный «сузакс», попробуй. Мне, в моем деликатном положении, это противопоказано.
– Нет, спасибо.
– Боишься, что я тебя отравлю?
Он вздохнул.
– Нет.
Улыбка Ранали стала откровенно насмешливой. Она театрально застонала и опустилась на длинный диван.
– Так зачем же ты пожаловал? Кристабель тебя больше не волнует? У меня сейчас есть несколько интересных девочек, и они не будут болтать.
– Ранали, прекрати это.
– Я просто пытаюсь помочь.
– В таком случае расскажи о Татале.
Ее взгляд на мгновение опустился к животу.
– А что с ним?
– Ты когда-нибудь… – И вдруг он понял, почему она посмотрела на свое нерожденное дитя, и тоже застонал. – Ох, Заступница, это же не его?
– Конечно, его. – Ее рука ласково прошлась по круглому животу. – Он во многих отношениях сильнее тебя. Все мои уловки для него ничего не значили, он быстро все понял, быстрее, чем ты. Но он простил меня, он позволил мне вступить в ячейку, а я взамен обучила его своему искусству.
Эдеард исследовал ее мысли, насколько позволяла плотная защита. В них зияли провалы, скрывавшие абсолютную черноту. Как будто ее голова наполнилась зловещими тенями. Это была не Ранали.
– Он и против тебя использовал принуждение.
Улыбка на ее лице говорила о чувственных воспоминаниях. Тени обрели очертания, похожие на силуэты членов ячейки. Они охватили весь ее разум, заслонив свет и звуки. Ранали не могла пошевелиться, не могла даже закричать. А потом в темноте появился он, и страх сменился ощущением невообразимого восторга. Она повернулась к источнику наслаждения, излучая благодарность и преданность.
– Как прекрасно было сознавать, что воплощается все, на что я так долго надеялась. Эдеард, его сила опьяняет. Он неопытен, как ты когда-то, но он не так скован глупыми условностями. Он свободен и ничего не боится. Мое дитя будет таким же могущественным, как его отец.
– Это не твои слова.
– Ошибаешься, Эдеард. Я не нуждалась в поощрении, как другие члены ячейки. Мои мысли давно разведали эти тропы. Он взял меня за руку и повел точно туда, куда я и хотела. Ты не проявил ко мне такой доброты.
– Итак, ты обучила его приему принуждения.
– Он уже владел им. Я только показала, как можно действовать тонко и искусно, тогда как он полагался лишь на грубую силу.
– Заступница! Ты хоть представляешь себе, что ты натворила? Кого ты спустила на всех нас?
Ее ладони плотно обхватили круглый живот.
– Да, – прошипела Ранали. – Ему не удалось меня ослепить, Эдеард. Я не такая, как другие члены ячейки. Я восхищаюсь им. Мы отлично подходим друг другу, и он это понимает, иначе зачем бы ему брать меня в супруги? Мой ребенок станет частью будущего Кверенции, значительной частью. – Она рассмеялась. – Возможно, он будет даже сильнее своего отца.
– Это твои мечты, – отрывисто бросил он. – Но он использует их в своих интересах.
– Присоединяйся к нам, Эдеард, – сказала она, порывисто наклоняясь вперед. – Не упускай момент. Он может стать твоим настоящим триумфом.
Эдеард повернулся и шагнул к двери.
– Мой ответ тебе известен.
– Да. – Она немного помолчала. – К счастью, не все члены твоей семьи такие глупые и отсталые.
Он остановился, зная, что делает именно то, чего она добивается. Снова превращается в марионетку в ее руках.
– Что ты имеешь в виду?
Ответом ему стала ее торжествующая улыбка.
– Я же говорила, что твоя кровь в конце концов перейдет к нам.
– Что ты натворила?
– Я ничего не делала. Но все дети рано или поздно покидают своих родителей. В душе ты и сам это сознаешь.
Люди на Болдар-авеню в изумлении остановились, увидев, как Идущий-по-Воде появляется из-под прочного тротуара. Никто из них ничего не сказал и даже не двинулся с места, а Эдеард, хлопая полами черного плаща, словно раздуваемого ураганом, стремительно ринулся к дверям Абрикосового дома. Только тогда он заметил их сдержанный интерес и относительное спокойствие. Жители Болдар-авеню тоже были членами ячейки.
Он ощутил присутствие Марили и Анали внутри, в гостиной на третьем этаже. Они находились там, и их мысли излучали удовлетворение, приправленное легким возбуждением. Но это были не совсем их мысли.
Эдеард пришел в ярость. Третьей рукой он выбил входную дверь и взбежал по лестнице.
На лице Татала играла понимающая улыбка, и то же самое выражение Эдеард увидел на остальных лицах. И на лицах Марили и Анали. Обе они стояли рядом с Таталом, голова Марили покоилась на его плече, а рука Анали обвивала талию.
– Прекрати это, – потребовал Эдеард.
Татал неторопливым взглядом окинул Марили, потом повернул голову к Анали.
– Нет, – ответил он.
Марили с обожанием заглянула в его глаза.
– Я уничтожу тебя.
– Если бы ты мог, ты бы уже это сделал. Мне требовалось только доказательство. Кроме того, твои дочери уже были частью ячейки. Они научились разделять общие мысли.
– Не сердись, папочка, – попросила его Марили. – Лучше порадуйся за нас.
– Это так чудесно.
– Такая полная связь.
– Не каждый способен разделять мысли, как это делаем мы.
– Вместе все будут счастливы.
Эдеард уже почти ничего не видел от слез.
– Ты сделал с ними это.
– Мы вместе, – сказал Татал. – Мы счастливы.
– Потому что ты так сказал.
Эдеард сознавал, что в бою у него не будет против них ни единого шанса. Значит, выбора у него нет.
