– Идущий-по-Воде, пожалуйста, присоединяйся к нам. Мы с тобой равны. А в качестве мэра ты сделаешь переход совершенно безболезненным и гладким.
– Ни за что, клянусь Заступницей.
Татал медленно шагнул вперед.
– Ты ведь однажды сделал это.
– Что?
– Интересно, в чем твоя сила? В единении с городом? Но теперь нам всем это доступно.
– Откажись от своей затеи, – сказал Эдеард. – Второй раз я просить не буду.
– Любопытно. – Он сделал еще шаг вперед. – Ты знаешь, что не в силах нас победить, и все же угрожаешь. Я вижу тебя насквозь. Ты уверен, совершенно уверен, что одержишь победу. – Он слегка склонил голову и почти с восхищением разглядывал Эдеарда. – Что же это? Чего у меня еще нет?
– Сначала мои дочери.
– В лавке Колфала я заметил в тебе нечто особенное. Уверенность и решимость, какой я прежде не видел ни у кого. Ты считаешь себя неуязвимым. Почему?
Сил Эдеарда хватило только на то, чтобы не отступить перед приближающимся Таталом. Он чувствовал себя словно новорожденный котенок перед водяной крысой.
– Отпусти. Их. Немедленно.
– Я уже видел, что бывает, если вы победите, – негромко произнес Татал.
– Что?
– Это твои слова. Сказанные за несколько секунд до того, как ты уничтожил Овейна и его заговорщиков. Я много раз просматривал воспоминания в стенах хранилища Спиральной Башни. В тот раз ты проявил впечатляющую решимость, Идущий-по-Воде. Это ужасное оружие не пощадило даже госпожу Флорелл. Старую женщину, хотя и далеко не безобидную, как я полагаю. Но что ты имел в виду? Я так и не понял. Ты говорил так, словно видел будущее.
Эдеард ничего не ответил. Упоминание о беспощадном возмездии его потрясло.
– Так дело в этом? – спросил Татал. – Твой секрет – дар предвидения? – Его молодое привлекательное лицо стало задумчивым. – Но нет. Если бы ты мог видеть будущее, ты бы знал, кто я и кем способен стать.
– Ты станешь ничем.
– В чем твой секрет?
Вопрос опалил мозг, словно кислотой разъедая каждое нервное окончание, так что Эдеард не удержался от крика. Он должен был признаться. Все члены ячейки присоединились к требованию Татала, усиливая давление. Третьи руки сомкнулись вокруг тела, преграждая доступ воздуха. Чужие мысли начали просачиваться в мозг, ослабляя волю Эдеарда.
У него не осталось времени на размышления и расчет, да и на то, чтобы как следует сосредоточиться, тоже. Он подумал о том моменте, когда еще был свободен – они позволили ему это сделать, – до того, как он выбил входную дверь Абрикосового дома. И потянулся к нему…
Эдеард жадно вдохнул воздух, поднимаясь из-под земли на Болдар-авеню. Пешеходы остановились, повернувшись в его сторону, в их мыслях проявился сдержанный интерес. Наверху ячейка ждала его прихода.
Он не задержался даже для того, чтобы проверить, не зародилось ли в их головах подозрение. Его память восстановила тот вечер… нет, даже день, когда он занимался астрономией…
Эдеард стоял неподалеку от «Дома голубых лепестков» и терпеливо ждал. Полдень уже миновал, на другом конце города шло заседание Высшего Совета, а в районе Тоселла Финитан боролся со своей немощью и болью.
Наконец уверенной походкой к зданию вышел молодой Татал. Он вдруг остановился и оглянулся на Эдеарда.
– Ты за мной следил, – заговорил Эдеард.
Красивое лицо Татала подозрительно нахмурилось.
– Ну и что?
– Ты боишься, что я тебе помешаю.
– Да пошел ты!
Его третья рука начала вытягиваться, в то время как из-под необычайно сильного щита не пробивался ни один отблеск мыслей.
– Ты наделен колоссальным талантом, – спокойно продолжал Эдеард. – Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Людям этого мира нужна помощь. Ты можешь сделать много хорошего.
– Присоединиться к тебе? Принудить меня не сумеешь даже ты, Идущий-по-Воде. Я не стану ничьей ген-формой.
– Я и не собирался применять этот прием. – Его взгляд скользнул по окнам «Дома голубых лепестков». – Тебе, наверное, известно, что она как-то испробовала его на мне.
– Правда? Как глупо, что ты не научился этому трюку. А я заставил ее меня научить. – Он презрительно фыркнул. – Мне понравилось. – Она все еще думает, что контролирует ситуацию, но подчиняется моему приказу.
– Хоньо! Ты уже начал сколачивать ячейку?
Татал прищурился. Из-под его мысленного щита блеснуло недоумение.
– Чего тебе надо?
– Не тебя. С тобой я уже опоздал.
Эдеард вспомнил день за пару лет до этого. Потянулся к нему…
Он пытался. Сам удивлялся своему терпению, но продолжал отыскивать тот момент, когда в душе Татала оставалась хоть капля человечности. Если она там и была, он так ее и не нашел и под конец он усомнился в ее существовании.
Но он продолжал попытки. И вот он уже стоял у ворот города, встречая караван, который привез пятнадцатилетнего Татала. Но к этому моменту его личность уже вполне сформировалась. Он прибрал к рукам весь караван и управлял им из повозки мастера. И совсем не так мягко, как ячейкой: мужчины и женщины служили ему, а их дочери сменяли друг друга в его постели. От старых и непокорных он избавлялся по пути.
Еще раньше… Стало ясно, что Татал прибыл из провинции Уставен. Эдеард пропустил семнадцатый день рождения Тарали, но попал в столицу провинции, Грован за девять месяцев до отъезда Татала. Как раз вовремя, чтобы узнать, что четырнадцатилетний подросток при помощи телекинеза убил своего жестокого отца Матрара. А через несколько минут после этого выбросил из дома мать-алкоголичку.
Еще немного назад… Пятью годами ранее этого события Эдеард целый месяц посещал таверну вместе с Матраром, стараясь урезонить несчастного человека, уговорить его не проявлять жестокости к домашним. Все без толку.
Эдеард вернулся на два года и подкупил хозяина столярной мастерской, где работал Матрар, обеспечив ему более легкую работу и высокий заработок. Возможно, Матрар увидит будущее не в таком мрачном свете. Но деньги были потрачены на длительные запои, что вызвало возмущение работников, за которыми ему надлежало присматривать.
Наконец Эдеард в последний раз подошел к излюбленной таверне Матрара. Ему пришлось провести кое-какие исследования в довольно беспорядочных записях гильдии клерков Грована, но все же удалось раскопать свидетельство о рождении Татала. Впрочем, он не до конца полагался на его достоверность и потому пришел к таверне за десять дней до вычисленной даты. На нем была простая рабочая одежда и тяжелое пальто, а лицо скрывала легкая дымка. В этот момент его не узнала бы даже Кристабель.
Пока официантка протискивалась между старыми обшарпанными деревянными столами, он плеснул в эль Матрара несколько капель винака. Тот же самый фокус он проделывал на протяжении двух недель.
