Каким третий был, я так и не поняла. Вроде куража было в меру, с друзьями любил посидеть, в баньке попариться. Вот только банька-то у нас по-черному топилась, царство ему небесное. Так и сгорел с пятью друзьями. Тут я думаю: все, на хуй. Годы идут, пора и на покой. Надо срочно искать такого же, как первый. Нашла. Не пьет, не курит. Правда, неделя уж, как со мной не разговаривает. На диване спит в зале. Ну, это после того, как я домой из гостей шла, должна была в пять дома быть, а где была до вечера – не помню. Помню, что в одиннадцать в свое окошко лезу, а ребенок соседский мне стремянку держит. Ключ я свой сломала пополам, видно, где-то еб…сь. Ребенок-то у меня в квартире на ключ был заперт, он один дома боится оставаться. Но ничего. Помиримся. А то он говорить много стал, работает, понимаешь ли, тоже кормилец нашелся. Денег, говорит, не дам. Я ему как-то сказала, не п…и. Деньги нужны будут – и без тебя заработаю. Ты не смотри, что мне уже под сорок. Пиздой приторговывать уже поздновато, но любовника-спонсора я еще себе найду. Притих с тех пор, о деньгах не заикается.
2
Да это все наследственность у меня хуевая. Маман моя всю жизнь пила запоями. Месяц пьет, два, три. Все пропивала, вещи, мебель, квартиру продаст, пропьет. Приползала ко мне вся в ссаке и блевотине. Потом выходится, снова работает, зарабатывает, квартиру купит, замуж в очередной раз выйдет. Откроет какое-то дело, то магазин, то жилконтору организует. Потом смотришь – тормозить стала. Значит, скоро запой. Опять все пропивает. Сейчас-то решила завязать. Десять лет – ни капли. А вот все ее мужья запоев не выдерживали. Их официальных было штуки четыре при моей памяти, а неофициальных штук двадцать пять. Так что отчимов у нас было как яиц в корзине. Мы их с братом и по именам перестали запоминать. Только начнешь повторять, как дядю зовут, так он вместе с маманей в запой, глядишь, через месяц он уже на полу хрюкает, а потом и приберется. Скольких мы вынесли, и не сосчитаешь. И главное, лет с девяти каждый хотел меня растлить. Ну то есть выебать. Я когда мамке об этом говорила, та еще меня же и пиздила. Не ябедничай, говорит. Так приходилось самой отбиваться. Одного табуретом по голове ебнула, череп раскололся. Помер, наверное. Не знаю. Меня тогда к бабушке срочно отправили, чтоб не болтала чего лишнего. Дело замяли, вроде как сам упал.
Только с последним мужем я ее из дома выгнала. Жили они тогда на Кольском. Вдруг получаю телеграмму: «Встречай, приезжаем тчк Семеновы». Кто такие Семеновы – понятия не имею, но пиздой чувствую, быть беде. Пошла-таки на вокзал. Приезжает моя маман с новым хахалем. Она теперь, понимаешь ли, Семенова. Все, гады, пропили. Выручай, дочурка. Год у меня жили на кухне, ну квартира была однокомнатная, двое детей, спать негде. Так хоть бы срать выходили в туалет. Засрали мне весь пол, на кухню не зайдешь, детей не покормить. Выгнала я их. Иди ты на хуй, маманя. Они у меня под дверью еще год жили в коробке от холодильника. Ходила, сука, пьяная по поселку, жаловалась, какая ее доченька блядища, родную мать на улицу выгнала. Ну, как последнего мужа схоронила, с тех пор завязала. Уже десять лет не пьет. Купила я ей тогда домик в Тверской, подальше от железки, живи, мама, навещай внуков пореже.
3
Чего-то стали в последнее время травмы преследовать, то колено сломаю, то руку. Не иначе – согрешила. Решила в нашу церковь сходить. Поставила свечку у Пантелеимона, постояла. Вдруг сзади голос такой низкий:
– Православная?! Почему креста нет?
Я аж вздрогнула. За спиной стоит батюшка, в полном облачении. Даже не сразу его узнала. Не сказать, что пьян. Благостен.
– Да вот, батюшка, крестик мой вместе с мужниным лежал в одной коробочке, муж погиб, а теперь какой из них мой, не знаю.
– Горе. Оба приноси, освятим. А ныне-то замужем?
– Замужем, святой отец.
– Венчана?
– Да нет, не могу. Четвертый брак.
– Господи помилуй, что ж так?
– Да все мужья слабые попадались, то помрет, то в тюрьму сядет.
– На исповедь тебе надо, дочь моя.
– Да не могу я на исповедь, святой отец, это же причаститься надо, потом месяц не грешить, а как я при своей-то работе без сквернословия.
– В больнице, что ли, работаешь? – почему-то спросил батюшка.
– В больнице.
– Врач или медсестра?
– Да санитарка я, батюшка.
– О! Это богоугодно.
Тут вспомнила, лежал он у нас, ну помните, с головой разбитой. Который после проповеди прямо с крыльца церкви пьяный ебнулся. Видно, тут решил шары подкатить, не иначе.
4
– Да нет, ты не смотри, что глаза красные, вчера не пила. Новый год нормально прошел. Ну посидели мы 31-го после дежурства чуток, я сразу домой. Семья ждет. На работе мы же только по чуть-чуть, вы не думайте. Домой поехала, взяла, правда, баклажку пивка. Два и пять, крепкого. В электричке время скоротать, а то ведь засну. Всю ночь из-за этих козлов пьяных мы почти не спали. Все обосрались, полночи их мыть пришлось. В тепле меня маленько развезло. Стоп, думаю, хватит. Надо до дома по-быстрому добираться. Сын старший с женой должен на Новый год прийти. Женился в этом году. К весне вот внуков обещали подкинуть. А чего ты так на меня смотришь? Да, старшему моему уже двадцать шесть. Я ж родила его в тринадцать. Во дура была. Только на пятом месяце поняла, что залетела. Вся в слезах к мамане. А ей похую. Она тогда с очередным хахалем своим в штопоре, ей не до меня. Пришлось рожать. Это сейчас-то привыкли, а тогда в диковину, меня чуть из школы не выгнали. А маман моя все по деревне ходила, кричала, что дочь у нее блядища, принесла высерка. Ну, это ничего. Все равно на мне младший братик висел, почти с рождения я сама его воспитывала. Ему тогда пять было, помогал мне с маленьким. Где один, там и двое. А так сынуля у меня хороший вырос. Институт уже год как закончил. Работает. Плохо одно, фамилию ему дали по моей матери, какую там она в то время носила. Я этого дядьку-то и в упор не помню.
Ну короче, решила – пойду от электрички через лес. Там километра на три до нашего городка дальше, чем через поселок. Зато быстрее получится. В поселке все знакомые. Там глядишь – во дворе шашлыки жарят, зайти зовут, у магазина наверняка кого встретишь. Ну и понеслась. Так и до дома можно не дойти. Сам знаешь, пьяная женщина – пизде не хозяйка.
Ну а Новый год встретили, гостей проводили. Тут-то я оторвалась. Гулять пошли с соседкой. Помню, с подругами у магазина какого-то мужика пиздим, водки там нам не продают. Короче, как домой попала – не помню. Помню, лезу по лестнице к себе в окно на второй этаж, а ребенок соседский лестницу поддерживает. Ключ где-то потеряла, дура.
Ночью проснулась, огляделась по сторонам – вроде дома. Крадучись на кухню пробираюсь. Сушняк пришел. Смотрю, а мой сынуля младший на телефон смотрит и повторяет: «Будь счастлива, мама».
Это я ему, короче, на Рождество телефон подарила. Там на экранчике Красная площадь или что-то там еще поставить можно. Так небо там от времени суток цвет меняет. Если день, солнце светит, ночь – луна и звезды падают. Меня сынуля спрашивает, а почему звезда падает. Я ему объясняю, что когда увидишь – звезда падает, надо желание загадать. Сбудется обязательно. Так это он такое желание загадывает. Как мне хуево стало… Я, сука ебанная, домой чуть живая приползла, нажралась до усрачки, а он мне счастья желает. Будь счастлива, мама. Не поверишь, до утра проревела. Это у меня не от пьянки глаза красные. От слез. Вчера ни грамма не пила.
