– Это не ко мне, это к завотделением. Если он даст указание – пожалуйста.
Но про себя думаю, напрасная, дед, просьба, есть у нас два хирурга-мусульманина, но им явно в детстве обрезали что-то не то. Оставят тебя, дед, без яиц. Но ничего не поделаешь, право гарантировано законом, просьбу придется удовлетворить.
* * *
Разве в армии не учат: отдавая приказ, в первую очередь думай о последствиях? Если учат, то наш новый хирург учился плохо. Уволившись в чине майора, устроился к нам. И как-то захотелось ему поздним вечером прописать клизму. Получить ее должен был некий Вася, прооперированный по поводу какой-то ерунды, но задержавшийся в реанимации по причине своей встречи с белой горячкой.
Спрашиваю хирурга:
– Ты хорошо подумал? Ты уверен? Почему не подождать до утра, в чем срочность?
– Уверен, – говорит, – ставьте. Иначе завтра докладная будет на столе у главного.
Ну что поделаешь, воля ваша. Вася долго сопротивлялся процедуре, но был жестоко связан и получил свою полную кружку Эсмарха.
– А теперь, – говорю, – если не хочешь повторения, если не хочешь еще на неделю у нас задержаться, терпи. Держи воду в жопе. Понял?
Вася понял. Звоню на хирургическое отделение:
– Слушай, ерунда вышла, извини. Вася так дернулся, что наконечник от клизмы отвалился. И что? Да ничего, он у него в кишку провалился. Что делать-то будем?
– Черт, сейчас приду.
Показываю, висит пустой клистир, наконечника нет. Надо искать. И начинаются ковыряния пальцем в Васином очке.
– Да нет вроде…
– Да там он, там, глубоко провалился. Ты поглубже посмотри.
И тут Васина жопа не выдерживает насилия и взрывается. И все, что в ней было, оказывается на халате и на роже хирурга… Редко кто из хирургов в наше время носит шапочки-колпаки, кроме как в операционной, а зря. В общем, весело. Вася матерится на весь свет, доктор на Васю:
– Да я тебе, козел, сейчас все очко разнесу!
Приходится прекращать:
– Да ладно, ты успокойся, нет там никакого наконечника. Это мы пошутили. Можешь у нас в душе помыться, там шампунь найдешь, мыло. А в следующий раз лучше думай, что делаешь. Напишешь докладную? Хочешь, чтобы вся больница завтра только о том и говорила, как тебя алкаш обосрал с ног до головы? Пиши. Тоже мне, напугал ежа…
* * *
Не знаю, но почему-то мне нравится работать первого января. Причина первая – есть повод не увлекаться проводами старого года и встречей нового. Во-вторых, с самого начала своего рабочего дня попадаешь в какое-то волшебное царство белой горячки.
На пороге больницы встречает санитарка из приемного отделения, ей поручен труд предупреждать входящих:
– Осторожно, не споткнитесь!
Это правильное поручение, на пороге лежит тело охранника. Страж умер, не оставив свой пост, лежит, ждет смену. Смена еще не доехала, задерживается.
– А чего так пованивает? Он что, обоссался уже?
– Знаете, доктор, он встает, достает, отливает и снова ложится, в лужу.
Зачем вставать? Зачем, в конце, концов, доставать? Осмысливать логику некогда, прямо у поворота к больнице ДТП, остатки двух легковушек, наверняка кто-то из водителей уже ждет в операционной. Все оказалось, несмотря на праздник, просто и буднично: спешил, под утро семья, пожелав добавки, посадила в машину своего самого трезвого члена. Встречная полоса, лобовое столкновение. В тазик летят селезенка, части печени, нейрохирург, дождавшись своей очереди, моется, собираясь долбить череп. Небольшая пауза обдумать, зачем у парня на предплечьях наколоты женские имена: Алена и Анфиса? Татуировки сделаны примерно в одно время, одинаковыми буквами. Загадка. Выдвигаются версии. Скорее, думаю, он так ласково, по именам, называет свои руки. Как в старославянском языке, десница – правая, шуйца – левая. И размышляет скорее всего примерно так: Сегодня я, пожалуй, буду с Аленой, а завтра проведу вечер с моей Фисочкой». Если что-то осталось от мозгов, когда проснется – спросим.
Почти по Стивенсону
Кстати, зря Стивенсона считают детским писателем. Интересная история про доктора Джекила и мистера Хайда оказывается вовсе не вымыслом. Наблюдаем за развитием сюжета в надежде на его полное повторение. Главное, чтобы окончание истории полностью соответствовало описанному в повести.
Хирург, завотделением, требует отчета от дежурных врачей. Ежедневно вечером, ровно минута в минуту в девять часов, и в выходные с утра, в конце дежурства. Армейская привычка, надо быть в курсе, обозначить свою причастность к процессу. Правда, в остальное время телефон отключен, и позвонить, спросить совета, попросить помощи, приехать, помочь при сложной операции, как всегда это у нас было принято, еще не удавалось никому.
Дежурный хирург звонит вечером, зачитывает краткий отчет:
– Поступило, выписано, прооперировано. Какие указания?
– Указание одно. Завтра (в субботу) на моем столе должно лежать ваше заявление на увольнение! Иначе будете уволены по статье. Завтра лично приеду, проконтролирую. И еще с вас объяснительная на имя главного врача.
Естественный вопрос, а за какие грехи?
– А вы что, не помните? За то преступление, что вы совершили! Как вы посмели отправить домой ребенка с разлитым перитонитом! Теперь девочка умирает в детской городской больнице. Таким, как вы, у нас не место!
– Минуту, да, была девочка, приводили родители, причем приводили два дня подряд. Было подозрение на аппендицит, им предлагали лечь, я предлагал прооперировать, но они категорически отказались. Дважды писали расписку и уходили. Там все оформлено, расписка, отказ, даже подписи трех врачей, свидетелей, что, несмотря на все предупреждения и прочее, они категорически отказываются…
По телефону слышно, как заведующий заливается опереточным хохотом.
– Ха-ха-ха. Нет в истории никакой расписки, нету! Ха-ха! И ни одного анализа вы не взяли. Вы преступник! Да за такое вас уволить мало!
Интересный сюжет. Сходили в лабораторию, во всех журналах отмечено, были анализы. Берем историю, явные следы вырванных листов, чистые подклеены заново. Хирург в панике:
– Вот сука, вырвал, теперь же, блядь, ничего не докажешь, что была расписка.
Успокаиваю:
– Не паникуй, пошли видеозапись посмотрим, наверняка видно, как тетка сидела за столом, писала расписку. Перепишем. Мы еще этого гондона привлечем за подлог.
– Да ну их, говорит, что и главный требует увольнения, еще до начала разборок. А разборки будут, якобы уже написана жалоба. Сейчас напишу заявление и на х… Пусть завтра сам дежурит. У меня отпусков скопилось больше полугода, припомню немецкий и к чертям, давно в Германию зовут работать, уеду. Там хирурги нужны.
– Ладно, успокойся, завтра решим твою проблему, есть мысль.
