Прогресс, человек уже в медицинском учреждении. Надо развивать успех. Весь день занимаемся спортивным ориентированием, заучиваем ответ:
– Запомни, ты в больнице, ты в реанимации. Повтори.
– Я в больнице, я в реанимации.
– Молодец!
К вечеру практически уверен в успехе, отвечает сразу, четко, не дожидаясь вопроса, достаточно взять в руки шприц.
Утро. Начмед:
– Где вы находитесь?
– Я в дурдоме. Я тут работаю.
– А простите, а кем?
– Санитаром-психологом.
– Хорошо, лежим до завтра.
И весь мой курс обучения псу под хвост. Обидно.
Решил, что завтра после работы напьюсь, точно напьюсь, терпения уже нет. Скорей бы утро. Час, целый час, больше, пытаюсь добиться от местной селянки ответа на вопрос, что произошло с ее мужем, сорокалетним диабетиком. Простой вопрос, простейший, заданный на понятном языке людям:
– Пожалуйста, ответьте, ваш муж такой долбоеб всю жизнь или это случилось с ним только сегодня?
– Доктор, а что с ним? У него ведь диабет.
– Я знаю, что у него диабет. Я знаю, что у него был кетоацидоз. Но сахар сейчас нормальный, ацидоза сейчас нет. Я не могу понять одного, почему у него голова на место не встает и почему, кроме как «пошел ты на хуй», я от него других слов не слышу. Вы мне скажите только «да» или «нет», он вчера, вчера он нормальный был?
– Я не знаю, я вчера была на работе, я пришла, а он сидит на кухне, читает. Я ему все время говорю, не читай ты так много, тебе вредно читать. У него же инсульт пять лет назад был.
– Знаю, что был у него инсульт, ну и что?
– Ему же нельзя после инсульта мозг нагружать, а он читает. Вот все от этого. Его дядя, когда инсульт перенес…
– Меня не интересует его дядя. Когда вы от него нормальные слова слышали, кроме «пошел ты на хуй».
– Это у него наследственное, я вам скажу, доктор, его покойная бабушка…
– Не надо мне про его бабушку, царство ей небесное. Меня интересует, не мог он вчера перебрать с дозой инсулина? Или не поесть после укола? Вы с ним вчера разговаривали? Может, он какое-то время вчера без сознания был?
– Нет, вчера не разговаривали, я же говорю вам, я весь день на работе была, пришла, а он читает. Знаете, у нас дома справка есть, там написано, что у него дырки в голове. Ему читать нельзя.
– Где?
– В голове у него дырки нашли в прошлом году, там так написано.
Пришлось выставить за двери: иди за справкой, срочно иди. Но приноси завтра, и не раньше 10, пусть новая смена побеседует. Про дырки в голове я уже читать не буду, читать вредно.
Никогда не был поклонником больничной кухни. Наш шеф-повар тетя Ира в очередной раз хворает белой горячкой. Второй раз за год, с начала января. Кажется, сегодня уже третий день, надо подумать, не пора ли выпускать в люди. Несколько простых вопросов, проверить способность ориентироваться.
– Привет. Ты кто?
– Ирка.
– Ты где?
– На пристани.
– Посмотри по сторонам, какая тут пристань.
– Нормальная пристань, пароходы тут приплывают, отплывают.
– Ты чего, дура, что ли? Где ты видишь пароходы?
– Да вон же стоит, разгружается.
– Ну хорошо, а что ты сейчас делаешь на пристани?
– Ну как что? Мы тут рыбой торгуем…
– Какой рыбой? Ты чего, рыбу с пищеблока воруешь?
– Я? Да ты чего? Да я ни разу! – В сторону: – Вовка, ты этому пидору рыбы не продавай, он говорит, я ее пизжу!
– Ладно, ладно, успокойся. Скажи лучше, обедать будешь? Поешь?
– Поем. А чего у нас на обед-то?
– Суп гороховый, говорят, вкусный.
– Тамарка, что ли, наварила? Сам ешь. Приятно тебе помузицировать, смотри не обосрись.
Интересно, в бреду, а понимает. Знает, что Тамаркин суп лучше не есть. Кстати, Тамарки, сменщицы и подруги, что-то давно не было, пора бы и ей у нас появиться.
Страна готовится к очередному знаменательному событию, к диалогу президента с народом. Народ готовится, заранее задает вопросы. Товарищ из Казани интересуется, его волнует: «Откуда вы берете столько сил, чтобы управлять такой огромной страной?»
Помнится, подобный вопрос я задавал человеку с должностью куда выше – царю всей вселенной. Как и положено при его статусе, он постоянно проживал в психиатрической больнице № 6, ходил в короне и раздавал подданным свои рисунки. На рисунках обычно изображался Кремль, состоящий из шестеренок. Я был удостоин аудиенции и спросил, а как вам удается управлять целой вселенной? Задумавшись ненадолго, царь ответил:
– А очень просто. Я беру поросенка, разрезаю его и смотрю, что налево, что направо. Так и управляю.
И в этот раз хочется услышать такой же вдумчивый и аргументированный ответ.
Звонит старый знакомый. Судя по номеру, звонит откуда-то из Средней Азии. Это он любит, – путешествовать. Выяснять, как его туда занесло, нет никакого желания. Да чаще всего он и сам не сможет ответить на этот вопрос, где он. Чистый туризм, путешествие ради самого процесса, а куда, не важно. Иногда, найдя в кармане старый посадочный талон, смотрит на него и удивляется: «Надо же, а я, оказывается, в Риге был…»
– Плохо, поговори со мной.
– Выпил?
– А ты сам-то как думаешь? Давай с тобой, по телефону. У тебя есть чего налить?
– Есть, только я на работе.
– А говорить можешь?
– Могу, пока тихо.
– У тебя что, как обычно, все без головы?
– Почему все? Один умный есть, смеется.
– А чего он смеется?
– Не знаю. Он уже двенадцать лет смеется. Все время, когда не спит. Наш старый клиент. Как двенадцать лет назад реанимацию пережил, так и ржет весь день. От радости, наверное, что тогда выжил. Послушай, сейчас я ему дам трубочку. Алексей, поговорите с моим товарищем, грустно ему.
Алексей отзывчив, берет телефон. Откашлявшись матерной тирадой, начинает хохотать. Из трубки слышен голос друга:
– Все, все, на х…, хватит, я перезвоню. Ну развеселил, пойду накачу.
Я раньше удивлялся, почему так часто в больнице отключают свет. Теперь понял.
Пресса пишет. В Ленинградской области ликвидируют последствия урагана. Упавшая сосна висит на проводах и падает, естественно, на голову электрика. Неприятно, производственная травма, сломаны два шейных позвонка. Спинной мозг, к счастью, не поврежден. Руководство Ленэнерго мчится в больничку, предлагает любое содействие. Производственная травма, скандал никому не нужны. Успокаиваю:
